Слова, которые так и рвались у нее из сердца, застряли в горле, когда она услышала этот странный вопрос. Никому и в голову не пришло бы, что знатная дама может стать женой простолюдина. Это было просто неслыханно. Однако в долгие мгновения, когда они смотрели друг другу в глаза, она — в который уже раз — подумала о том, как не похож он на человека из простонародья. Его осанка была столь благородной, его гордость — столь очевидной. Она задумчиво нахмурилась. Слабая надежда волной поднималась в душе.
— Кто ты? — вырвалось у нее. Она всматривалась в него так, словно видела впервые. — Кто ты и как случилось, что ты оказался на эшафоте в Данмоу?
Он тоже не отрывал от нее взгляда, и ей показалось, что вот сейчас он поведает ей какую-нибудь удивительную историю. Вдруг окажется, что он — заколдованный принц, как в сказке про двух сестер и медведя. Или вельможа, которого преследует завистливый и мстительный эльф… Но нет, здравый смысл подсказывал, что эльфы и заколдованные принцы существуют только в сказках и легендах и что вопреки всем ее надеждам он скорее всего именно таков, каким его считают: разбойник и злодей. Временами — неотразимый. Даже с редкими проблесками сострадания. Но разбойник, и ее отец никогда не сочтет его приемлемым мужем для единственной дочери.
Он пожал плечами, и взгляд его посуровел, словно он подчеркнуто не желал ворошить прошлое.
— Я Эрик. Из Уиклиффа. Я тебе уже это говорил.
— Кем был твой отец? — настаивала она. Розалинда снова рассердилась на него за эту очевидную уклончивость и еще за то, что он по-прежнему представлял для нее угрозу.
— Мой отец ничем особенным не прославился, — ответил он после недолгой паузы. — Из детей моей матери я был самым младшим. Уиклифф ничего не мог дать мне, так что…
Он пожал плечами, как будто этим можно было объяснить все остальное. Но на самом деле этим нельзя было ничего объяснить, и Розалинда разозлилась еще больше.
— Уиклифф ничего не мог тебе дать? Вероятно, потому, что ты уже украл все ценное, что там имелось раньше? Тогда ты отправился в другие места и бродяжничал, пока тебя не изловили в Данмоу! — Она схватила пробку и заткнула горлышко флакона. — Да, я обещала тебе награду! Да, я обручилась с тобой, зная, что ты приговорен к смерти! Но я никогда не думала, что ты… что ты…
Она запнулась, потому что сама поняла, до чего глупо звучат ее слова. Она не ожидала, что он действительно окажется вором или убийцей? Это были всего лишь ребяческие надежды, поняла она.
Ребяческие, да не совсем, мелькнула внезапная мысль. С этим мужчиной она чувствовала себя женщиной. Он стал ее мужем, а она — его женой. И нахлынувшее воспоминание об их бурном соединении — о немыслимом наслаждении тех часов — снова ослепило ее. Она хотела, чтобы он оказался кем-то другим, не тем, за кого его принимали, потому что… потому что в таком случае то, что они делали, казалось бы не таким дурным.