— Ну что ж, — начал он, и его серые глаза уже не отрывались от ее лица. — Ты собираешься поговорить с отцом. Поговорить обо мне. Что именно ты скажешь? — Его бровь насмешливо изогнулась. — Я жду ответа, милая женушка.
— Не называй меня так! — прошипела она, тревожно оглянувшись.
— Ты все еще это отрицаешь?
Конечно, она это отрицала. Иначе и быть не могло. И все-таки Розалинда поняла, что к нему нужен другой подход. Она прикусила нижнюю губу и вынула пробку из флакона.
— Я пришла осмотреть твои раны. Неужели я не могу этим заняться без опасения, что мы тут же начнем ссориться?
Некоторое время оба молчали. Потом Розалинда допустила опасную ошибку: она подняла на него глаза. Он смотрел на нее в упор, но что выражало его лицо — Розалинда не в силах была определить. Во всяком случае не гнев. И тем не менее сердце у нее сжалось.
— Ссориться? Да у меня совсем другое на уме, — сказал он медленно и хрипло.
Этого было достаточно, чтобы все соображения насчет ран и способов врачевания мигом вылетели у нее из головы, вытесненные другими мыслями, слишком греховными, чтобы им можно было дать волю. Но она отказалась понимать скрытый в его словах намек и решительно перевела разговор на тему, которая была сейчас самой насущной.
— Я долго думала о том, что ты сказал вчера, — начала она, боясь взглянуть ему в глаза.
— И что-нибудь надумала? — спросил он беспечно, хотя она и уловила настороженность в его голосе.
Розалинда вздохнула и встала рядом с ним. Руки у нее слегка дрожали, когда она начала наносить бальзам на его спину. Ее обрадовало уже то, что он не остановил ее, а лишь чуть повернул голову так, чтобы видеть ее лицо. Но все равно она понимала, что на заданный вопрос придется ответить.
— Мне нужно время, — наконец прошептала она. — Совсем немного времени, — поспешила она добавить. — Если бы ты знал, как опасно твое положение…
— Ты же сейчас смазываешь мне спину своим снадобьем. Думаешь, я не понимаю, как это опасно для меня? — резко бросил он.
Ее руки безвольно повисли, и он повернулся к ней. Лишь жалкие дюймы разделяли их.
— Я — новый раб твоего отца. — Он произнес это, словно выплюнул изо рта нечто грязное и отвратительное. — Ты обещала мне награду. Ты вместе со мной принесла брачный обет во время нашего обручения. Но с тех пор, как ты оказалась здесь, ты все это отвергаешь. Ты моя жена. И только это я приму как свою награду.
— Но он никогда не согласится, чтобы ты стал моим мужем! Неужели ты не понимаешь? — взмолилась она. — У тебя нет титула… нет земель…
— А если бы были — он бы согласился? А ты сама?