— Спрячь голову, дурень! — шикнул над ухом бородач. — Или хочешь, чтоб тебя татарин, как шишку, стрелой сбил?
Отпущенная ветка упруго поднялась, хвоя царапнула по лицу. Снова довольствуйся, Васек, редкими просветами в колючей и пахучей зелени.
Пленники тянули тяжелые деревянные конструкции, уложенные на колесные платформы. Кое-где вместе с людьми были впряжены медлительные быки и тощие лошадки. Вероятно, скотину, как и людей, кочевники пригнали из окрестных деревень или с разгромленных обозов.
Вообще-то татаро-монголы вели с собой целый табун загонных[8] лошадей. Но степных скакунов кочевники берегли для боев, а в качестве основной тягловой силы предпочли использовать пленных.
Конные барабанщики синхронно поднимали и опускали колотушки. И сотни ног послушно поднимались и опускались в заданном ритме. Бр-р-рум-бам-п! Шаг-два. Бр-р-рум-бам-п! Левой-правой.
Между упряжками сновали надсмотрщики, плетьми погоняя нерасторопных.
Аделаиды среди полонян не было.
— У-у-у, злыдни… — прошипел дядька Адам. — Людей, как скотину, гонят.
— А как тут у вас принято с пленными обращаться? — поинтересовался Бурцев.
— Если пленник знатный — напоить, накормить и в темницу — пока родня выкуп не привезет. Если не знатный… таких в полон не берут — незачем.
— Отпускают?
— Чего ради? Порешат на месте — и дело с концом. Но то ж мы, а то они — татарва проклятущая.
Бурцев не уловил логики в рассуждениях дядьки Адама и предпочел сменить тему:
— А что это они тащат-то — на телегах?
Ни на кибитки, ни на походные шатры тяжелые деревянные рамы и грубо отесанные бревна не походили.
— Ясно что. Пороки. Вон, видишь бревно… Тараном будет, не иначе. А вон там — черпаки деревянные, вроде ложек, только большие — это чтоб камни метать. Вот подвезут татары все свое добро к Вроцлаву, соберут адовы машины да начнут бить, пока стену или ворота не порушат. Видно, изгоном взять город не удалось — так теперь к осаде готовятся.
Бр-р-рум-бам-п! Бр-р-рум-бам-п! Осадные орудия татаро-монгольского воинства медленно ползли по польскому тракту.
… — Много, очень много, — дядька Адам, отвечая на вопрос Освальда, сокрушенно качал головой. — Одной дружины у татарского князя десять раз по десять будет. А легких воинов да простых стрелков-лучников вдесятеро больше, чем дружинников.
Бурцев в изумлении воззрился на старого партизана. Ай да бородач! Ай да дядька Адам! Не зря сидел на ели. С толком время провел. Успел пересчитать врага, пока Бурцев ворон ловил.
— Плохо, — Освальд хмурился. — Видно, основательно язычники обложили Вроцлав, раз осадные машины к городу подвозят. На тракт нам выходить теперь опасно — там татарские разъезды хозяйничают. А в лес возвращаться негоже, пока не узнаем, что с княжной стряслось. Говоришь, Вацлав, не было Агделайды среди полонян?