Настя вошла неслышно. Только когда на кухне зажегся свет, Константин Сергеевич вздрогнул и, вынырнув из нирваны радужных мыслей, которые навевала ему вновь обретенная свобода, запахнул халат и нетерпеливо скатился с дивана.
— Настенька, можешь меня поздравить! — с торжествующей улыбкой, на ходу провозгласил он и, войдя в кухню, недоуменно остановился на пороге.
Жена замерла за кухонным столом, перед водруженной на него огромной сумкой с продуктами; она сидела, обреченно уронив голову на руки.
Вечером, как и было обещано, личный шофер без лишних вопросов отвез Настю домой на служебном «мерседесе».
Сидевшие у подъезда на боевом посту старые сморщенные кикиморы, верные абонентки испорченного телефона, тотчас буквально вцепились в нее жадными от неуемного любопытства подозрительными взглядами. Но Настя, проходя мимо, даже не повернула в их сторону головы. Не приходилось сомневаться, что нынешним вечером местная телефонная сеть будет перегружена, а скромная жена «безработного интеллигента» с шестого этажа предстанет перед соседями в долгожданном и неожиданном свете.
Выйдя из лифта, Настя пошатнулась и обессиленно припала плечом к стене. Ноги у нее были словно ватные, в ушах шумело, перед глазами плыли радужные пятна. А еще эта непосильная хозяйственная сумка…
По дороге Настя попросила шофера остановить возле местного универсама, и тот беспрекословно ждал, пока она не сделала покупки. Что бы с нею ни случилось, домашние обязанности она должна была свято исполнять в любом состоянии. На то она и жена.
В прихожей было темно, только из-под двери комнаты мужа пробивался слабый свет настольной лампы. Зайка с Томми, очевидно, были у соседей. Водрузив на стол хозяйственную сумку, Настя внезапно ощутила головокружение и, не раздеваясь, села рядом и уронила голову на руки.
Она не слышала, как появился из своей комнаты Константин, не разобрала смысла обращенных к ней торжественных слов. Лишь в ответ на его недоуменный вопрос, не случилось ли у нее что-нибудь, устало вздохнула:
— Ничего…
Неизменно занятый собою, муж вполне удовлетворился ее ответом и с пафосом принялся говорить, расхаживая по кухне из угла в угол. До нее доходили только отдельные слова из его самодовольного монолога: «оценили», «блестящий шанс», «исключительные перспективы», и наконец, «они еще узнают Квашнина…»
Понемногу Настя пришла в себя. Отрешенно прошла в прихожую. Повесила на плечики свой черный, с теплой подкладкой плащ. Этот, вдовьего цвета и фасона, всепогодный плащ был ей удивительно к лицу. Она убрала продукты в холодильник и устало вошла в свою комнату. Муж деликатно остановился на пороге, точно здесь проходила незримая граница, которую он без ее согласия не решался нарушить. Но Настя так и не пригласила его войти и, укрывшись за дверцей шкафа, так же отрешенно принялась переодеваться.