— А почем рыба? — спросила я Васю, уверенная, что он даст точный ответ. Это он в математике слаб, а в бытовой науке отлично разберется.
— По два семьдесят кило, — четко ответил Вася.
— Вот видишь, дорогая рыба. И правильно, что мать ее не дала. Может, она ее к празднику купила.
Вася, конечно, со мной не согласился, но спорить не стал. В другой раз я сама коснулась больного вопроса.
— Зачем ты из дома сбегаешь?
— А так… Скучно.
— А у тех, к кому бежишь, веселее?
Вася хмыкнул.
— Да все ж веселее, чем дома. Бабка Анфиса как заквохчет: Васенька пришел… помощник, а у меня забор заваливается.
Примечательно, что Вася охотно брался за любую работу, в школе соглашался вне очереди дежурить и мыть класс, клеить разорванные плакаты и карты, копать школьный участок, дома же мать о нем говорила: «Дров принести не допросишься!»
— Тебя по три дня дома нет, мать с ума сходит. Неужели тебе ее не жалко?
— Дак я куда бегу-то? К родне. А что она Гришу невзлюбила, так это не моя вина.
С удивлением я узнала, что пресловутый Гриша, к которому Вася периодически сбегал, вовсе не сверстник и не родственник, а отставной военный, живущий в поселке. Отчество этого человека я так и не узнала, Вася звал его просто Гриша, пренебрегая даже обычной приставкой «дядя».
— Я с ним на пляже познакомился, — доверительно сообщил мне Вася. — Что да как, разговорились, а потом он меня к себе позвал крыжовник есть. Теперь я на его участке работаю. У него ноги больные.
— Это ты летом на его участке трудишься, а зимой?
— Ну… в магазин сбегаю, воды принесу. Мы с ним разговариваем.
— А почему тебе с ним нравится говорить?
Вася задумался.
— У него телевизор цветной и камин искусственный. Угли как настоящие! Гриша никогда не пьет, — добавил он с гордостью, — даже по праздникам. У него язва, полжелудка отрезали.
— Мать не хочет, чтобы ты к нему ходил?
— Ругается… Говорит, хватит на Гришку батрачить! Ну и все такое…
Изредка я заходила к Шаликовым домой. Отца я больше не видела, либо его не было дома, либо он прятался от меня в соседней комнате, а в остальном все то же: мать вся в пене, работы сверх головы, неухоженный дом, чистенький, словно невестина кровать, Васин угол и просительный блеск в глазах матери: «Совсем мальчишка от рук отбился. Помогите!»
Однажды Вася явился в школу с бидоном, поставил его в угол класса, многозначительно показал на него глазами и сел на место, а в конце уроков, удивляясь моей недогадливости, напомнил:
— Молоко возьмите. Мамка прислала.
— Молоко?
Меня не столько рассердило, сколько рассмешило это приношение. Тут же вспомнился сверток, который я обнаружила месяц назад рядом со стопкой тетрадей. Я заметила его после уроков, когда класс был пуст. Развернула газету — сало, крупно посоленное домашним способом. Тогда я не дала себе труда подумать, откуда появилось это сало на моем столе, наверное, кто-то из учителей забыл, где нашла, там и оставила, а сейчас я сообразила, что сало было мне послано Шаликовой.