Но Поленька не нуждается в Юркиной защите. Эта Красная Шапочка с шилом в кармане вполне может постоять за себя.
— Спорим, что ты, может быть, больше не вырастешь. Так и останешься метр с хвостиком! — насмешничает Матвей.
— Как это?
— А тебе трамвай ноги отрежет, а протезы не считаются.
Глаза Поленьки не успели наполниться влагой, она встала на руки и с силой ударила брата ногой меж лопаток.
— Дурак ты, — вопит Юрка обиженному Матвею. — Может, это по твоим ногам трамвай проедет. Спорим, тогда твои протезы не будут считаться.
Сердце у меня холодеет от этих споров. Странно, что умение переживать чужую боль не заложено в человеке изначально, видно, оно воспитывается жизнью. Я помню трехлетнюю Поленьку, она долго играла в одну и ту же игру — мыла куклу-голышка в ванне, вытирала и приговаривала любовно: «Сейчас, Ивашечка, в баню, потом вытереть сухонько, потом я тебя съем». Поленька играла в Бабу Ягу.
Еще я обнаружила в первый день своей передышки, что просмотрела Юрку — отношения его с соседской коровой Дочкой вполне сложились и ничего хорошего не предвещали. В грозу Юрка вдруг выскочил под дождь и с шаманьим гиканьем стал приплясывать в трех метрах от мычавшей коровы. Миг — и он влетел в открытое окно, а тупой, когда-то подпиленный коровий рог с неприятным звуком ткнулся в косяк веранды.
— Что ты делаешь? — бросилась я к Юрке.
— Она первая начала, — был ответ.
При строгом перекрестном допросе, в котором участвовали все, включая злобно мычавшую корову, выяснилось, что в первый же по приезде день корова не пустила Юрку в заросли «дикой барыни», а может, какой-то другой травы, словом, она там паслась. И еще были подобные случаи. Этого Юрка спустить не мог, и, как только в руках его очутилась сикалка, он подкараулил Дочку и пустил ей в морду такую мощную струю воды, что она с позором бежала. Это и стало формальным объявлением войны.
Если Юрка шел со взрослыми, корова только косила в его сторону кровавым оком, но, если случалось им встретиться наедине, она гнала его по всей деревне, пока тот не сигал за плетень чужого огорода. Та же Дочка потоптала глиняных Юркиных рыцарей, выставленных на просушку, и разрушила шалаш, построенный у Окунь-камня.
— Почему именно тебя она невзлюбила? — спросила я у Юрки.
— Рожей не вышел, — огрызнулся тот.
Закон жизни — если появился недруг, судьба немедленно посылает друга. Им оказался ничей пес Тузик, дурень и пустобрех. Единственно путное, что он делал, — это ловил в колхозной овчарне крыс, за что деревня его подкармливала и помогала пережить зиму.