Начнем с записи на диктофон, я наболтала ее сразу после приезда: «Домик в Пализо крохотный, но очень уютный. Алиса говорит, что хозяева малы ростом, японец Такамицу мне по плечо, а жена его Эсмеральда по плечо Такамицу, так что им дом вполне соразмерен. Им — да, нам — нет.
Два этажа, на первом кухня, подобие кладовки и гостиная, которая служит и рабочим кабинетом. На втором — спальня. В кухне не повернуться, но здесь присутствуют все достижения бытовой техники: машина стиральная, посудомоечная, ну и так далее.
Гостиная квадратная, окна забраны изящными решетками. Здесь налицо достижения другой техники: компьютеры, принтеры, факс… Такамицу — гений, физик-теоретик, ни одной из мыслей, тем более не додуманных до конца, он не хочет потерять, поэтому все в гостиной заставлено огромными коробками с рукописями и формулами, то бишь мыслями. Рукописями завалены также два стола, письменный и обеденный.
По стене гостиной идет на второй этаж добротная лестница, под ней стеллаж, плотно заставленный разнообразными вещами, здесь музыкальный комбайн, телевизор, кассеты, дискеты, поэты — меленькие такие книжечки, графинчик в окружении рюмок, две пузатые с золочеными брюхами совы, очень нарядные бутылки с коньяком или нектаром, деревянная лама с длинной шеей, лампа с еще более длинной, какие-то колокольчики — целый набор, веночек из золотой канители с вплетенными в него белыми бумажками (назначение непонятно), раковины, свечи, керамический город с храмом на холме… Ну и так далее.
Если на подоконнике, полке или столах осталась свободная плоскость, то ее хозяева заняли цветами в горшках, здесь их более сотни, некоторые цветы с меня ростом, наверное, японцу они кажутся соснами, а есть цветы-крохотки, например, чрезвычайно колючие кактусы и блеклые фиалки в горшках размером с рюмку. Все эти цветы нам надлежало поливать каждый день.
На втором этаже никакой науки, здесь мир Эсмеральды: очень удобная двуспальная кровать с невесомым одеялом, крытым китайским шелком. Каждый сантиметр площади использован для красоты: статуэтки, мягкие игрушки, плюшевый гномик, стеклянные рыбы, цветы, веера и непомерной величины зеленый дракон. Ногу еще можно поставить, локоть уже с трудом, а о том, чтобы положить куда-то юбку или брюки, нечего было и думать.
Гениальная японка Сей Сёнагон, которую я читаю и перечитываю, в XI веке утверждала, что главное для японца — изысканность и утонченность. А что утонченно, что красиво? Оказывается, яйца дикого гуся… или сироп из сладкой лозы с мелко нарубленным льдом в новой металлической чашке… Вы понимаете, о чем я? О каком сиропе в новой металлической чашке можно говорить, если твой дом похож на магазин игрушек? А вообще-то как мне не стыдно! Дареному жилью в зубы не смотрят.