Королев улыбнулся краем рта.
– Ты имеешь в виду Ивана? Тот, что в «разгрузке»?
– Да.
– Он должен был убедиться, что ты не засланный казачок. Кстати, на тебе была «гражданка», а не тюремная роба.
– Мне…
Илья запнулся. Ему не очень хотелось сейчас рассказывать о Наталье, той странной худой старухе.
– Мне дал ее один человек. Но это отдельная история, – сказал он, глядя в сторону.
В комнату неслышно вошла Лида, неся громадный казан, накрытый крышкой. Борис быстро раздвинул в стороны тарелки с мисками, освобождая место. Королев снял крышку, жадно втягивая одуряющий запах тушеной зайчатины:
– Вот это я понимаю.
Они выпили снова, и он с удвоенной силой набросился на жаркое.
«Куда в него столько влезает?» – изумленно подумал Илья.
Он без особого аппетита проглотил пару мидий, поковырял вилкой таймень и налил себе компот. Странное чувство – голод вроде отступил, и урчащий желудок успокоился. При этом никакого вкуса от съеденного Илья не ощущал – всю еду словно обесцветили, оставив лишь сухие цифры калорий, белков и жиров.
– Что у тебя на шее? – осведомился Королев. Рыгнув, он снова начал вытирать руки салфеткой – перед ним уже лежала целая горка бумажных шариков, темно-оранжевого цвета от впитавшегося жира. – Когда тебя «закрывали», этой дырки не было. И говорил ты нормально. А сейчас шипишь, как пробитое колесо.
– Повздорил с сокамерником, – с неохотой проговорил Илья.
– И что?
– В смысле? – не понял Илья.
– В прямом. Зацеловал тебя до смерти? – спросил Петр Алексеевич. Глаза его потемнели. Он смял очередную салфетку, щелчком толстого ногтя отправив ее на тарелку с салом. Медленно встал, вышел из-за стола и, обойдя его, остановился за спиной Труднова, тяжело сопя.
– Заточка, – коротко ответил Илья. Он буквально затылком ощущал жаркое дыхание хозяина дома – смесь перегара, сыра и тушеного мяса.
– Заточка, – тихо повторил за ним Королев, и через секунду его толстые пальцы клещами сжали шею беглеца. Труднов вздрогнул, непроизвольно задев стакан, который тут же перевернулся, заливая кипенно-белую скатерть яблочным компотом.
– Что же ты творил, сука гнойная? – прошипел Петр Алексеевич, не ослабляя хватку. – Что же ты творил, больной урод?! Твой отец наверняка в гробу сто раз перевернулся!
– Я… отпу…сти… – прохрипел Илья, тщетно пытаясь оторвать стальные пальцы от немеющей шеи. От недостатка кислорода в висках шумело и нервно пульсировало, голова раздувалась, словно ее накачивали гелием.
– Я следил за прессой! – багровея, заорал Королев. – Все те, над которыми ты издевался, насиловал и убивал, – одинокие старухи!! Ты специально искал беспомощных, потому что их никто не стал бы искать!!! Е. ный извращенец!!!