Она меня рассматривает.
Интересно, я изменилась с тех пор, как она видела меня в последний раз? Мне было пятнадцать, сейчас – восемнадцать. Я потеряла детскую пухлость? Постарела? Такая же лопоухая, как раньше? Заметит ли она, что я сделала себе брови? Как ей они? И эту футболку она раньше не видела. Как она считает, цвет мне идет? Я обычно избегала таких ярких красок. Взяла бы она ее из моего шкафа поносить? А еще я выросла на два с половиной дюйма. Заметно? Встанет ли она рядом спиной к спине, чтобы выяснить, кто теперь выше? Приподнимется на цыпочки? Возмутится, если я приподнимусь?
Ограда между нами кажется такой хлипкой. Кладу на нее руку.
Надо что-нибудь сказать. «Привет, рада тебя видеть». «Хорошо выглядишь» – даже если она выглядит ужасно. «Прекрасно выглядишь» – даже если выглядит она отвратительно.
Но что такое слова? Есть поступки, после которых разговаривать не приходится. Все, что остается, – пересохший язык во рту.
Пока я ищу правильные слова – вообще какие-нибудь слова, она опускает глаза и принимается копать снова. Острие лопаты поблескивает в сумерках. Кривой деревянный черенок. Наверняка тяжелая. Что она там копает? Если хочет зарыть тело, копать придется долго. Я ведь выросла на два с половиной дюйма, надо учесть.
Слышу позади голоса – девичий и мужские. Они зовут меня. Они наконец-то пришли.
Вот только они не помнят ничего, что помню я. Их не было рядом с ней постоянно, они не были так близки. У нас с ней столько общего, столько воспоминаний…
Нам обеим по восемь лет. Мы выделываем неуклюжие пируэты у меня на кухне, у обеих на ногах чешки. Ее отец опять опоздал, и она поехала ко мне. Она падает, я падаю. Помогаем друг другу подняться, продолжаем – крутимся, нас заносит, едва удерживаемся на ногах, хохочем.
Нам по десять, мы за кулисами, у нас в волосах – цветы из шелка, приколотые заколками. Один цветок падает у нее с головы, теряется в складках занавеса. Я шарю там рукой до тех пор, пока не нахожу цветок. Прикалываю его обратно. Она потеряла, а я нашла!
Нам по двенадцать. Или по тринадцать? Нас наконец-то перевели в старшую группу – к тем, кто уже встал на пуанты. Мы вместе стоим у станка, я впереди, она сзади. Релеве[32]. Деми-плие[33]. Релеве. Деми-плие. Батман-тандю[34] из пятой позиции. Снова тандю. Наваливаться на станок нельзя, можно только слегка опереться на него рукой. Мы – один организм. Только выворотность[35] у нее лучше. Мы – единственные в своем роде. Только она схватывает все быстрее. Гран-жете[36] у нее гораздо больше «гран», чем у остальных, и ее выводят вперед для примера. Я вторю ее движениям. Я остаюсь позади.