Вскочив на ноги, я попытался уйти от невидимого Сани, но, видимо, чего-то не рассчитал - удар под поясницу был настолько силен, что я врезался головой в кирпичную кладку. И, убаюкиваемый гудением труб, поплыл куда-то в фиолетовом тумане.
Меня покачивали и урчали при этом. Покачивали осторожно и бережно, позабыв только вытащить раскаленный кол, наглухо засевший в моем затылке.
Наконец я сообразил: качают меня не заботливые женские руки, а автомобильные рессоры. Меня воткнули между сиденьями, предварительно спеленав капроновым шнуром.
Время позднее. То и дело салон вспарывали лучи встречных фар.
Я пошевелился и слабо застонал.
- Чего-то кряхтит, живой! - сообщил знакомый, слышанный где-то голос. - Лежи, придурок, отдыхай. Скоро приедем, - успокоил тот же голос, почмокивая и пощелкивая жвачными пузырями.
- Куда едем? - пробормотал я.
- К шефу. Поговорить он с тобой хочет.
- Развяжете?
- Да мы тебя и не завязывали. Таким тебя дружки твои выдали. Аккуратно упакованным, - вмешался сидящий за рулем. - Да мы уже приехали.
Все тело ныло. И словно одеревенело.
Молодцы выволокли меня из машины и, заботливо придерживая, поставили на попа.
Уже совсем стемнело. Серой громадой выплывали из тьмы зловещие очертания герровского дома. Настроение у меня ухудшилось - насколько это было возможно.
- Развяжите, - потребовал я. И осторожно добавил: - Олигофрены.
То ли слова мудреного они не знали, то ли обращаться со мной им велели поаккуратнее, только Кутя щелкнул лезвием выкидного ножа и перерезал веревки. Освобожденный, я дернулся, вырываясь из рук "олигофренов", и тут же рухнул, слабо двигая затекшими, атрофированными ногами.
- Во рванул! - насмешливо прокомментировал Кутя, рывком приподнимая меня за шиворот. - Куда собрался, болезный? Паспорт-то у меня.
В больной голове забилась надежда. Если говорят о паспорте, значит, не все потеряно - на том свете его вроде не требуют. Наглея, я кинул вопрос:
- А бабки где? Где ствол?
- Чего не было, того не было, - успокоил второй качок. И добавил: Ползи, шеф ждет.
Кое-как я доковылял до парадного входа - когда-то входа в трактир. Навалившись на тяжелую дверь, с трудом открыл ее. В запущенном зале под единственной лампочкой сидел господин Ступин. Соизволив меня заметить, он вежливо осведомился:
- Как добрались?
Рассудив, что сразу меня убивать не будут, я послал президента на три буквы. Никак не отреагировав на мое приветствие, Ступин поинтересовался:
- Как вы себя чувствуете?
- Не твое собачье дело, мокрушник.
- Я вас не понимаю...
- Поймешь, когда вышак дадут.