Я подмигнул многозначительно Лие, ущипнул ее легонько за ляжку и, привязав к поясу пистолет, нырнул в пасть шахты.
Там кое-как утвердился ногой на каменном выступе, а больной рукой ухватился за край люка. Подождав, пока закроется крышка, и проверив прочность крепления, я потихоньку начал спускаться, скользя по ржавой цепи голым животом.
Цепь кончилась, начались ремни, потом связанные джинсы... и все. А от моих пяток до воды оставалось метров пять.
Зажмурившись, я отпустил конец и, ударившись больным плечом о какой-то выступ, сдирая кожу и теряя сознание, колуном пошел в воду.
* * *
Майская ледяная вода мигом меня воскресила. Вынырнув, я поплыл вверх по течению, туда, откуда утром доносились голоса охранников крестного отца Максимыча. И, как выяснилось, я не ошибся.
С песчаной прибрежной полосы вверх по обрыву змеилась узенькая тропинка, едва различимая в сером, раннем еще рассвете. Цепляясь за колючий кустарник, почти на четвереньках проделал я половину пути. Задрав голову, различил контуры крыши герровского дома. Ползком - уже только ползком - я пробирался сквозь кустарник. Наконец добрался до края обрыва и осторожно осмотрелся.
Дом спал! Я поднялся на ноги. Сквозь дыру в дощатом заборе зашел противнику в тыл. Прижимаясь к стене, я обошел строение и из-за угла оглядел фасад. Кроме ступинской "Волги", у дверей стояла белая "шестерка", на которой, наверное, прибыл Головин. В обеих машинах сидели люди.
До назначенного сигнала-выстрела оставалось минут десять. Я терпеливо ждал, прикидывая, какая будет реакция бандитов.
Наконец глухо бухнул выстрел. Клацнули дверцы машины, и на фоне серого неба выросли три силуэта.
- Что это? - тревожась, спросил Головин.
- Стреляют вроде, - предположил Гена.
- В кого и кто? Пойдем. Ты, Кузя, - на шухере!
Две фигуры, отделившись от машин, скрылись в доме. Через некоторое время любопытство заставило и Кузю взобраться на крыльцо и просунуть голову в приоткрытую дверь. Это было очень кстати. Я подкрался к крыльцу и, взлетев по ступеням, ударил по двери ногой, одновременно успокаивая Кузю рукояткой револьвера. Редкостная черепушка оказалась у парня - крепкая и гулкая. От такого удара у нормального человека череп рассыпался бы хрустальной вазой, а здесь - ничегошеньки.
Но все же Кузя заплохел, доверчиво улегся у моих ног, любезно предлагая свою пушку, торчавшую за ремнем. Пушка оказалась копией той "дуры", что осталась у Ступина.
Заниматься Кузей дальше мне было недосуг. Миновав трактирный зал, я заглянул в правый коридорчик.
Переговоры шли полным ходом. Дверь в комнату-ловушку была прикрыта, и вся троица стояла на полуперевертыше.