Почему-то мои слова его совсем не обрадовали. Он открывал и закрывал рот совсем так, как когда прекратил нашу с Бруно поездку на тележке. Только полога тишины в этот раз не было.
— Фьорд Кастельянос, вам плохо? — в панике вскрикнула я. — Фьорд Кастельянос, что с вами?
— Рамон, что случилось?
Появление обеспокоенной наставницы было как нельзя кстати.
Ей я могла доверить самое дорогое для себя, и уж фьорду Кастельяносу она непременно поможет. Так что я с чистым сердцем оставила их вдвоем, а сама улизнула в буфетную. Тем более вдруг у целителя что-то такое, о чем неудобно при мне говорить? А так обсудят без свидетелей, обговорят нужное лечение, может, даже процедуры начальные сделают. И все будет хорошо. Фьорду Кастельяносу я могла пожелать только скорейшего выздоровления. Он же никогда ничего плохого не хотел.
Впервые я так ждала конца рабочего дня. Ничего не заучивалось, так как в голове не было свободного места. Все занимали мысли о Бруно, воспоминания о вчерашнем замечательном вечере и о мороженом, которое я так и не попробовала. Но я твердо решила — в этот раз в кафе не пойду. Не могу же я допустить, чтобы он голодал из-за того, что мне хочется мороженого? Но все равно, с моей стороны не слишком достойно беспокоиться о собственном желудке.
— Дульче, ты сегодня слишком рассеянная, — сказала фьордина Каррисо, когда я в очередной раз не расслышала, о чем она спросила.
— Еще бы, она вся в предвкушении прогулки в Льюбарре, — сварливо сказал Кастельянос.
— С тобой, Рамон? — удивленно спросила наставница.
— Нет. Фьорда Кихано не хочет меня обременять собой и договорилась с этим…
Пока фьорд Кастельянос подбирал слова, которые бы более полно определяли его отношение к Бруно, фьордина Каррисо поняла, о ком речь.
— С тем больным, которого ты досрочно выписал?
— Если он чувствует себя достаточно хорошо, чтобы гонять на госпитальной тележке по коридорам, то никакой он не больной, а значит, выписал я его правильно, — сказал Кастельянос и непонятно почему посмотрел на меня с возмущением.
Хотя почему непонятно? На тележке Бруно катался вместе со мной. Не надо было соглашаться на такое использование средства для перевозки кастрюль. Из-за меня Бруно пострадал, не смог пролечиться как надо…
Я виновато посмотрела на фьордину Каррисо.
— Строго говоря, его можно было и раньше выписать, — сказала она Кастельяносу. — Магический удар у него не первый, организм привычен.
— Да уж, по нему видно, что откаты получает регулярно, — сказал Кастельянос.
Мелодичный смех фьордины Каррисо больше подходил молоденькой фьорде, чем женщине ее возраста, и был очень красив. Но фьорд Кастельянос его не оценил. Он внезапно покраснел и вышел из целительской, громко хлопнув дверью. Я удивленно посмотрела на наставницу.