Обвинение глупое. Сочувствие Рауля было на исходе, терпение готово лопнуть.
— Я не уверен, что тебя интересует именно мое сердце, — растягивая слова, произнес он.
Смешно жаловаться, что его использует как объект для секса обворожительная женщина. Да большинство мужчин позавидовали бы его положению, в котором много плюсов. Лара никак не могла им насытиться и таяла от одного его прикосновения. Но в то же время он не мог отделаться от подозрения, гнездившегося в подсознании: была ли ее страсть искренней, или просто он попадает в подходящее время ее цикла?
«Ты никогда не бываешь доволен, а, Ди Витторио? Черт тебя побери, ты хочешь… любви?..»
Рауль вздохнул. Надо вести себя разумно. И нацепил дурацкую маску.
— Можно подумать, что тебе хочется, чтобы у меня ничего не получилось!
Забыв о разумном поведении, он швырнул маску в окно и ничего не ответил. Лучше промолчать, а иначе взрыв неминуем.
Лара выбежала из комнаты, и он не стал ее удерживать, тем более что театральный уход был испорчен: ей пришлось вернуться за туфлями.
Думая об этом сейчас, Рауль усмехнулся. Но улыбка исчезла, когда закончила петь мировая звезда вокала, а за шумом аплодисментов до него донесся гортанный смех.
Ничего себе! Его жена кокетничает с мужчинами в зале. Он выругался, и на него обернулось несколько лиц под масками.
Певица наклонилась к микрофону и объяснила, почему благотворительный проект, на который пойдут деньги от этого бала-маскарада, затронул ей душу.
Певица продолжала говорить, а Рауль вытянул шею, ища глазами Лару. И похолодел, когда поверх людских голов увидел жену. Ей что-то шептал на ухо мужчина. Рауль его узнал — это сын медиамагната, он сидел с ним рядом как-то на обеде и чуть не умер со скуки еще до того, как подали первое блюдо.
Но Лара не выглядела скучающей. Глаза у нее сияли, изумруды на груди искрились, а сынок магната касался ее руки. У Рауля в висках, ушах застучало от прилива крови. Он пересек зал, но ему мешали быстро идти гости.
Он что-то хмыкал в ответ на приветствия или просто кивал.
Лара, стараясь быть любезной хозяйкой, смеялась, хотя и не до конца понимала суть шутки, но — о господи — всему есть предел. Этот человек невыносимо утомителен.
— Прошу прощения, должна вас оставить. — Врать легче, спрятавшись за маской.
Странно, но чем несчастнее она себя чувствовала, тем легче ей было смеяться и делать вид, что она получает удовольствие. Она твердила себе, что будет веселиться, даже если это ее убьет. Или Рауль ее убьет. Краем глаза она видела его темноволосую голову — он пробивался к ней сквозь толпу.