– Вы помните Лорейн Эджертон?
– О да. После того происшествия я, конечно же, не забыл о ней. Эта девушка была моей аспиранткой. Весьма целеустремленной и крепкой, как скала. Во всем том, что случилось с Лорейн, разумеется, хотели обвинить меня, хотя она сама прекрасно могла за себя постоять.
– Кто хотел обвинить вас?
– Ее родители. Они были безутешны, ведь Лорейн – их единственная дочь. Поскольку руководил раскопками именно я, они решили, что это моя вина. Они судились с университетом, но, разумеется, дочь уже нельзя было вернуть. Видимо, именно из-за этого отца Лорейн в конце концов хватил инфаркт. Ее мать умерла несколько лет спустя. – Куигли покачал головой. – Самое удивительное, что эту девушку будто бы поглотила пустыня. В один прекрасный день она села на мотоцикл, помахала рукой и исчезла. – Профессор поглядел на Джейн. – А теперь, вы говорите, ее тело обнаружили в Бостоне?
– Но мы считаем, что ее убили здесь, в Нью-Мексико.
– Прошло так много времени. И только сейчас мы узнали правду.
– Не всю. Именно поэтому мы и приехали.
– Тогда нас допрашивал какой-то детектив. Кажется, его звали Макдоналд или что-то в этом роде. Вы говорили с ним?
– Его звали Макдауэлл. Он умер два года назад, но все его записи теперь у нас.
– Господи! А ведь и он был младше меня. Все они были моложе, и все уже умерли. И Лорейн. И ее родители. – Профессор устремил на Джейн взгляд своих ясных голубых глаз. – А я по-прежнему жив и здоров. Никогда не знаешь, что тебя ждет, верно?
– Профессор, я понимаю, это было давно, но мы очень просим вас вспомнить то лето. Расскажите нам о дне, когда исчезла Лорейн. И обо всех студентах, с которыми вы тогда работали.
– Детектив Макдауэлл опросил всех, кто тогда был здесь. У вас наверняка сохранились эти записи.
– Но ведь вы лично знали студентов. И наверняка вели полевой дневник. Документировали раскопки.
Профессор Куигли встревоженно посмотрел на Фроста, чье алое лицо стало еще на тон ярче.
– Молодой человек, я вижу, вы больше не в состоянии выносить эту жару. Может, лучше поговорим в моем кабинете? Это в административном здании парка. Там есть кондиционер.
На фотографии Лорейн Эджертон стояла в последнем ряду, бок о бок с мужчинами. Черные волосы она забрала в хвостик, словно желая выделить свое сильно загоревшее лицо – широкий подбородок и выпирающие скулы.
– Мы называли ее амазонкой, – сказал профессор Куигли. – Не за выдающуюся силу, а за бесстрашие. И не только физическое. Лорейн всегда высказывала свое мнение, не раздумывая, будут у нее из-за этого неприятности или нет.