– Моя жена не может разговаривать с вами. Она больна, и я не позволю вам ее расстраивать.
– Мы спросим о вашем сыне, только и всего.
– Она не вынесет никаких вопросов о Брэдли. Вот уже десять лет моя жена борется с лимфоцитарной лейкемией, и даже от малейшего расстройства она снова сляжет.
– Разговоры о Брэдли до такой степени расстраивают ее?
– Он наш единственный сын, и она очень привязана к нему. А уж если полиция подозревает его в чем-то – это ей слушать совсем необязательно.
– Мы и не говорили, что подозреваем его.
– Нет? – Кимбалл бросил на Джейн прямой, но в то же время враждебный взгляд. – Тогда что вы здесь делаете?
– Брэдли был знаком с госпожой Эджертон. Мы просто прощупываем все возможные варианты.
– Долго же вы ехали, чтобы прощупать этот вариант. – Он повернулся к парадной двери. – Входите и давайте покончим с этим. Но скажу вам прямо сейчас – вы только теряете время.
После жары, царившей на улице, Джейн обрадовалась возможности охладиться в кондиционированном помещении, однако дом Роуза не показался ей гостеприимным, особенно неуютным его делали мраморная плитка и напоминавшая пещеру прихожая. Джейн поглядела вверх, на огромные балки, поддерживавшие сводчатый потолок. Несмотря на свет, который проникал сквозь разноцветные квадратики витражного окна, казалось, что деревянная обшивка стен и висевшие на них гобелены поглощают все яркие краски, погружая дом во мрак. «Это не жилое помещение, – подумала Риццоли, – это музей, который должен выставлять напоказ приобретения помешанного на сокровищах коллекционера». В прихожей стояли доспехи, словно солдаты по стойке смирно. На стенах были укреплены боевые топоры и мечи, а с потолка свисал флаг, украшенный, без всякого сомнения, фамильным гербом Роузов. Неужели так обязательно иметь титул? Джейн задумалась: интересно, какие символы изображались бы на фамильном гербе Риццоли? Может быть, банка пива и телевизор?
Кимбалл увел гостей из парадной, и они оказались в следующей комнате – ощущение было такое, словно они переместились из одного тысячелетия в другое. Во внутреннем дворике, выложенном мозаичной плиткой, плескался фонтанчик. Здесь, проникая сквозь огромный застекленный потолок, царил дневной свет; он озарял мраморных нимф и сатиров, затеявших игру у самого фонтана. Джейн захотелось немного задержаться здесь, получше разглядеть мозаику, но Кимбалл провел их дальше, в следующую комнату.
Ею оказалась библиотека Кимбалла, и, зайдя туда, Джейн с Фростом застыли в изумлении. Книги заполонили все, куда ни глянь, – тысячи томов, расставленных в открытых трехъярусных шкафах. В темных нишах прятались египетские похоронные маски с огромными глазами. Купол потолка украшала роспись в виде ночного неба с созвездиями, которое пересекала царская процессия – за египетским парусным судном следовали колесницы, придворные и женщины с блюдами, наполненными яствами. В камине потрескивали настоящие дрова – весьма нелепое расточительство в жаркий летний день. Так вот почему в доме было так холодно – чтобы у очага казалось уютней.