– Итак, в вашей комнате у вас с мамой появился покойник, – снова заговорила Джейн. – Что было дальше?
Джозефина вздохнула:
– Моя мама обо всем позаботилась.
– То есть вытерла кровь?
– Да.
– И закопала труп?
– Да.
– Она звонила в полицию?
Джозефина судорожно сцепила руки в замок.
– Нет, – прошептала она.
– А на следующее утро вы уехали из города.
– Да.
– Именно это я и не могу понять, – сказала Джейн. – Мне кажется, ваша мама поступила странно. Вы же сказали, что она убила этого человека в целях самообороны.
– Он залез в наш дом. Он был в моей комнате.
– Давайте поразмышляем. Если человек врывается в ваш дом и нападет на вас, вы имеете право применить смертоносное насилие в целях самообороны. Вполне вероятно, что какой-нибудь полицейский даже погладит вас за это по головке. Но ваша мама не позвонила в полицию. Вместо этого она выволокла тело на задний двор и закопала его. Затем смыла кровь, собрала вещи дочери и уехала из города. Вы считаете, это разумно? По мне, так чертовски неразумно. – Джейн придвинулась поближе; этим движением она стремилась посягнуть на личное пространство Джозефины. – Она ведь ваша мама. И наверняка сказала, почему она так поступила.
– Я была напугана. И ни о чем не спрашивала.
– А она ничего не объясняла?
– Мы сбежали, вот и все. Я знаю, это кажется неразумным, но мы поступили именно так. В панике покинули город. А сделав это, в полицию уже не пойдешь. Если сбежал, ты уже кажешься виновным.
– Вы правы, Джозефина. Черт возьми, ваша мама действительно выглядит виновной. Она убила человека выстрелом в затылок. Полиция Сан-Диего не сочла это самообороной. Им показалось, что это хладнокровное убийство.
– Она сделала это, только чтобы защитить меня.
– Почему же тогда она не позвонила в полицию? Отчего она бежала? – Джейн придвинулась еще ближе к Пульчилло, почти уткнувшись ей в лицо. – Я хочу слышать правду, Джозефина!
Казалось, воздух со свистом покинул легкие женщины. Ее плечи ссутулились, а голова покорно опустилась.
– От тюрьмы, – прошептала она. – Моя мама бежала от тюрьмы.
Именно этого они и дожидались. Вот оно, объяснение. Об этом свидетельствовала поза Джозефины, ее подавленный тон. Она знала, что битва проиграна, и наконец отдала им добычу – правду.
– Какое же преступление совершила ваша мама? – спросила Джейн.
– Я не знаю подробностей. Она говорила, что я была младенцем, когда это случилось.
– Она что-нибудь украла? Убила кого-нибудь?
– Она никогда не рассказывала об этом. А я ничего об этом не знала до той самой ночи в Сан-Диего. Когда она объяснила, почему мы не можем позвонить в полицию.