Он устало кивнул:
– Конечно.
В родительском доме Риццоли, в Ревире, самым ценным объектом гостиной был телевизор, а журнальный столик полнился пультами дистанционного управления, которые с годами, казалось, подвергались самоклонированию. В гостиной Робинсона Джейн вообще не заметила ни телевизора, ни другой видео- и аудиотехники, а дистанционных пультов не было и в помине. Вместо всего этого в комнате высились полки с книгами, статуэтками и посудой, а стены были украшены вставленными в рамки картами Древнего мира. Каждый сантиметр этого дома свидетельствовал о том, что жилище принадлежит обедневшему ученому, впрочем в здешнем хаосе чувствовался и свой порядок, словно всякой безделушке отводилось свое собственное, четко определенное место.
Оглядев комнату так, словно он знать не знал, что делать дальше, Робинсон беспомощно развел руками:
– Простите. Я должен был предложить вам что-нибудь выпить, верно? Боюсь, я не умею принимать гостей.
– Ничего не надо, спасибо. Может, мы просто сядем и поговорим?
Они опустились на удобные потертые кресла. Мимо дома с ревом промчался мотоцикл, однако в помещении было тихо – его странноватый хозяин тоже хранил молчание.
– Я не знаю, что делать, – тихо признался он.
– Говорят, музей могут закрыть насовсем.
– Я говорю не о музее. Я имею в виду Джозефину. Я сделал бы все, что угодно, лишь бы помочь найти ее, но что я могу? – Николас обвел рукой книги и карты. – Я разбираюсь только в этом. В сборе и каталогизации! В толковании бессмысленных мелочей из прошлого! Чем это может ей помочь, я вас спрашиваю? Это не спасет Джозефину. – Он уныло опустил взгляд. – Это не защитило и Саймона.
– Вероятно, вы все-таки способны нам помочь.
Робинсон посмотрел на нее запавшими от усталости глазами:
– Спрашивайте. Скажите, что вам нужно.
– Я начну вот с чего. Какие у вас отношения с Джозефиной?
Он нахмурился:
– Отношения?
– Думаю, она вам не просто коллега. – Судя по лицу Робинсона, Джозефина значила для него неизмеримо больше.
Куратор покачал головой:
– Посмотрите на меня, детектив. Я старше ее на четырнадцать лет. Безнадежно близорук, едва свожу концы с концами и к тому же начал лысеть. С чего вдруг женщина, подобная ей, заинтересуется таким, как я?
– Значит, романтические отношения с вами ее не привлекали.
– Даже не представляю, что такое возможно.
– То есть вы точно не знаете? И никогда не спрашивали?
Николас смущенно усмехнулся:
– У меня не хватило смелости произнести такие слова. Мне не хотелось, чтобы она чувствовала себя неловко. Это могло разрушить то, что уже было между нами.