Пасторские раздумья были прерваны Глазастым, который пришел сообщить, что экипаж ждет у дверей. Можно ехать. Вообще говоря, пастор испытывал к Глазастому некоторое презрение. Но такой человек пастору нужен, так как с его помощью он может показывать свое пасторское добросердечие, а также всемогущество и всезнание господне. Вспомнив сейчас про дешевенькие книжки с трогательными историями, Ньюшэн подумал, что в Глазастом все же есть что-то симпатичное. Скажем, бывают же иногда вполне забавные и приятные собачонки, может быть, немного жалкие, но зато с полуслова понимающие своего хозяина. Пастор с удовольствием взглянул на поношенную чиновничью шляпу, которая украшала голову Глазастого. «Если я когда-нибудь разбогатею, я найму несколько слуг-китайцев и заставлю их носить платье, которое сам придумаю. А шляпы у них будут вот такие — с красными лентами…» — подумал он и вдруг захохотал: кха-кха-кха!
Обласканный хозяином, Глазастый находился на вершине блаженства. В ногах его появилась приятная слабость, и ему даже показалось, будто они плохо его держат.
Зрелая пора осени. Воздух чист. Пекинское небо по-особенному прозрачно и светло. К одиннадцати часам утренний туман рассеялся, и солнце послало на землю яркие лучи. От их тепла людям приятно, как приятен сердцу легкий ветерок, набежавший откуда-то с северо-запада.
Единственная беда — пекинская улица, которая в ту пору находилась в плачевном состоянии. Проезжая часть ее очень высокая, а в некоторых местах даже на несколько чи выше тротуара. Из-за этого по краям дороги в разных местах появились канавы, наполненные зловонной жижей. Если на дороге случайно перевертывалась повозка, пассажиры, оказавшись в глубокой яме, получали серьезные увечья. Проезжая часть довольно ровная, хотя над ней постоянно вьется облако пыли, так как улицы в ту пору поливались, лишь когда по ним ехал император. В эти торжественные моменты они на какое-то время становились чистыми, но спустя три-четыре часа все принимало прежний вид.
Экипаж, нанятый Глазастым, имел вполне приличный вид. Глазастый заранее заказал его на тележном дворе из опасения, что, когда надо, приличной повозки нигде не найдешь. Держа в руках дорогое издание Библии, он предложил пастору сесть в экипаж. Ньюшэн попытался было усесться с краю.
— Господин пастор! Прошу внутрь! Вам не положено здесь — неприлично! Здесь место сопровождающего! — Голос Глазастого звучал умоляюще.
Пастор полез внутрь экипажа, а Глазастый, изогнувшись, взгромоздился на края повозки. Глазастый упивался своим счастьем. Еще бы! Исполнилась его заветная мечта, он сопровождает иностранного человека!