Мы сели первыми, Валя полную группу к месту сбора не привела. Через 12 минут сели три ее машины. Девчонки бегут на КП, а Андрей и ребята не торопясь подходят, предварительно раскурив папиросы. Идут вразвалочку, довольные. Гарик при докладе доложил, что лично видел поражение предмостья первой парой бомб. Гита Баркан на связь выходила в момент атаки и вывода. В точку сбора не прибыла. Ждали пять минут. Я стоял у КП и ждал. Всякое бывает. Я у них принимал зачет по бомбежкам. Гита – низенькая, с широкими бедрами и с «ушами», брюнетка. Из Одессы. Катя – штурман, худенькая блондинка с Сибири, из Алейска, маленького городка под Барнаулом. И Маша – стрелок, из Новгорода, настоящая русская красавица. Крупная, дородная, смешливая. Все меня подкалывала, что мне вес набрать не помешало бы. Они не сели. «Пятерка» доложила, что ничего не видели. Ни стрелок, ни штурман. Ко мне подошла Настя:
– Саша, у них уже кончилось топливо. Пошли, тебя девчонки ждут.
Тут у меня по щеке прокатилась слеза. Я последний раз плакал в пятилетнем возрасте, когда влетел в канаву на «школьнике», спускаясь с горки в летном городке, у которого отказали тормоза. Сильно разбил коленки. Больше никогда не плакал.
«Саша?» – «Я». – «Как тебе это удалось?» – «Гита – моя подруга, мы из одного города, она писала мне с самого начала войны. А потом, видимо, записалась к Расковой». – «Я не об этом, я о слезе». – «Не знаю, просто для меня этот человек имел большое значение: она младшая сестра моей ближайшей подруги. Мы ее с детства нянчили».
Я вошел в класс и приказал вызвать начальника кислородной станции. Девочки, большая часть из которых ревела и выстраивала различные версии: заблудились, сбиты на отходе, атакованы «мессершмиттом», конспирологическое: «нас ждали», удивленно посмотрели на меня.
– Что уставились?
– А зачем он на разборе?
– Из-за него или его людей погиб полностью экипаж. Во всех остальных случаях они бы вышли на связь. Высота дает нам защиту от врага, но сама по себе является нашим с вами врагом. И единственная наша защита от нее: кислород. Кислорода внезапно не стало. Это, и только это причина гибели самолета. И его экипажа. Прошу почтить их память вставанием!
Все встали. И через минуту Валя Кравченко сказала:
– Давайте не будем терять надежду! Может быть, кто-то выпрыгнул.
Вошел Красовский, а вслед за ним старший лейтенант с довольно помятым заспанным лицом, который заведовал станцией. После доклада командующему о завершении вылета, я попросил у него минуту времени, чтобы разобраться с причинами потери самолета и экипажа. Красовский пожал плечами. Я пальцами подозвал старлея, тот даже не стал мне докладываться, хотя я его вызывал, а все время смотрел на генерала.