Что делать? Вопрос не давал покоя. Что со всем этим делать? Изредка снился Эд — все так же, отражением в зеркале. Чаще всего он был один. Бродил по комнате, думал. Реже — с другими людьми. Или не людьми? Я кричала, пыталась дозваться, но он не слышал. Наступало невыносимое утро. Но я держалась. Ради Эда. Ради Кира.
Стояли первые дни марта, когда мне наконец-то разрешили забрать Кира из больницы. Снег растаял рано, и впервые за долгое время выглянуло солнышко. Я приехала в больницу к девяти, чтобы еще раз переговорить с врачом. Доктор, Вячеслав Михайлович, очень сильно нам помог. О таких говорят — мастер своего дела.
Я внимательно слушала последние наставления.
— Запомните, Александрина. Раз в неделю — на обследование. Лекарственный курс не прекращать месяц как минимум, посмотрим по состоянию. Больше бывать на свежем воздухе. И — положительные эмоции. В этом — главная проблема.
— Да, знаю, — кивнула доктору. — Мы говорили об этом не раз.
— Что ж, тогда можете ехать.
Я ворвалась в палату Кира. Накануне вдруг вспомнила, что его вещей у меня нет. Помчалась в магазин, подобрала несколько штанов и футболок на свой вкус. Отвезла в больницу, надеясь угадать с размером. Угадала. От Кира остались кожа да кости. Он сидел на койке и смотрел в окно. Волосы отросли, спутались. Под глазами залегли тени.
— Привет, Кирюш, — нацепила на лицо улыбку, хоть хотелось выть. — Как самочувствие?
Кир даже на меня не взглянул.
— Как всегда.
— Понятно. Ну, скоро будет лучше. Идем, нас ждет машина.
Машина — единственное из имущества Эда, чем позволяла себе пользоваться. Водить не умела, поэтому пришлось нанять водителя. И теперь Игорь Иванович возил меня по всему городу, чтобы успевала между универом, клубом, юристами, шаманами и больницей. В универе, впрочем, я бывала все реже. И подозревала, что скоро меня отчислят.
Всю дорогу несла какой-то вздор. По крайней мере, мне так казалось. О том, что профессор Разумов не принял зачет. Что нужно писать огромную монографию. Что девчонки требуют отпраздновать с ними Восьмое марта. Кир слушал, но в разговор особо не вступал. Ничего, я ему такую встряску устрою! Мигом про печали забудет.
Наконец автомобиль остановился у моего дома.
— Вас подождать, Александрина Вадимовна? — спросил водитель, привыкший, что я весь день в разъездах.
— Нет, на сегодня можете быть свободны, я остаюсь дома. Идем, Кир.
Открыла дверцу и выскользнула из салона. В голове уже вертелись мысли о том, что готовить на ужин, учитывая, что Кир вообще от еды отказывается.
Обернулась к Кириллу — и увидела, как за его спиной останавливается черный автомобиль. Раздался выстрел.