Прибывшие через полчаса оперативники бегло осмотрели все, слушая сбивчивый рассказ патрульных милиционеров, собрали вещдоки, уложили труп на носилки и унесли, поставили меня, «очухавшуюся», на ноги, вывели из дома, усадили в милицейский «газик» и повезли в местный околоток. На душе у меня скребли кошки, ребра страшно ныли, а в затылке всю дорогу тупой болью отдавалась каждая кочка, Было такое ощущение, будто меня везут на расстрел после допроса в гестапо. Я чувствовала себя Зоей Космодемьянской, Лизой Чайкиной, Олегом Кошевым и Павликом Морозовым, вместе взятыми. Хорошо, что уже пришла весна, было тепло, и мне не грозила участь несчастного Карбышева, а то бы я еще и о нем вспомнила.
В отделении, куда меня доставили в наручниках, было сумрачно и пахло перегаром и ружейной смазкой. Двое хмурых сержантов провели меня мимо окошка дежурного, мимо небольшого закутка, где за перегородкой понуро сидели угрюмые люди с небритыми физиономиями и воспаленными глазами — они-то и источали запах перегара, — и, попетляв по узким коридорам, доставили к камере с металлической дверью. Честно говоря, я все еще не верила, что это происходит со мной, в моем мозгу никак не умещалась столь несуразная и дикая мысль, будто меня, Пантеру, прелестную секретаршу самого блистательного на свете частного детектива, обладающего внушительными связями во всех силовых, будь они неладны, структурах, собираются бросить в камеру к уголовникам. Это было выше моего разумения, все происходило как в дурном сне, который почему-то никак не хотел заканчиваться. Самое странное, что меня никто ни о чем не спрашивал! Приехавшие на место преступления оперативники даже словом со мной не обмолвились! Ну не наглецы ли? Они только выслушали заискивающую ложь молодых подонков, понимающе покивали головами, кривя губы противными ухмылками, пару раз обожгли меня убийственными взглядами — и все! Никто даже не попытался спросить у меня: а что же, уважаемая леди, произошло там на самом деле? Этим умудренным криминальным опытом спецам вдруг все стало со мной ясно: мол, она убийца, место ей за решеткой и разговаривать с ней не обязательно. Нет, я честно пыталась еще там, в доме, обратить на себя их внимание, но они даже ухом не повели. В конце концов я прекратила попытки, надеясь, что босс сам с ними разберется и покажет им сначала кузькину мать, а потом и то место, где раки зимуют. Затаив в себе сию злорадную мысль, я успокоилась и молча терпела всю дорогу вплоть до дверей камеры. Здесь мое терпение лопнуло. Тем более что даже дежурный не опросил меня.