— Дедушка, дедушка… — лицо ее сморщилось в плаче, и она вновь упала на лед, сотрясаясь в рыданиях, горьких и беззвучных…
…Подбросив в печку дров, Гридин положил девушку на медвежью шкуру своей постели и рывком, неуклюже и грубо стащил с ее плеч промокшее, отяжелелое пальто. Легкое платье и поношенная шерстяная кофточка, еле сходившиеся на округлом ее животе также были пропитаны холодной, талой водой.
Отбросив неожиданно возникшее чувство неловкости, Савелий не обращая внимания на робкие, бессвязные протесты девушки, раздел ее догола и грубой, шершавой своей ладонью начал растирать по шершавому, в морозных пупырышках тельцу, размякший возле раскаленной печки медвежий жир, гадая мысленно, как, отчего эта беременная женщина оказалась на льдине, на реке…
— Никак на сносях бабенка!? — ехидно поинтересовался у него за плечом вездесущий Хлыстов. — Глядишь, через месяц родит… Что делать то будешь, паря?
— Не знаю, отстань за ради Бога, — отмахнулся от казака Гридин и, аккуратно перевернув девицу на бок, растер жиром ее спину, ягодицы и ноги, вплоть до маленьких, розоватых пяточек…
— Смотри, милок, вдруг что не так пойдет, или, того хуже, вдруг при родах отойдет… Что тогда? Мясом дитя кормить станешь?
— Да что ты раскаркался, ваше благородие!? — взорвался зэка, выпрямляясь. — Сам знаю, к людям нужно. Но не сегодня и не завтра, а как приспичит, так и поеду…
— Дедушка, дедушка, а кто меня вчера раздел? — Савва тяжело проснулся, приподнялся с брошенного на пол тряпья, на котором проспал остаток ночи, и ошалело уставился на беременную девицу. Она уже успела одеться в свое, хоть и мятое, но высохшее платьице и выглядела необычайно мило, по-домашнему.
— Да какой я тебе дедушка? — Савва обиженно засопел и, запахнувшись в потрепанный уже бешмет, присел на лавочку. — Мне, девочка моя, всего-то сорок два скоро будет… А ты— дедушка…
Она, прыснув, присела рядом и тонкими пальчиками прикоснулась к его всклокоченной, черной, с редкими седыми пучками бороде.
— А это что, дяденька?
Зэка почесал буйную, неухоженную свою бородку и, тоже смеясь, ответил, глядя в зеленую бездонность ее глаз:
— Да понимаешь, девонька, не могу я, несподручно как-то бриться без зеркала, да к тому же саблей… Ну, не умею…
Она посмотрела на арсенал, развешанный на стене, и в голос рассмеялась, весело и беззаботно…
…Девушка странным образом довольно быстро освоилась в не обустроенном холостяцком жилище Савелия. Придерживая крупный живот рукой, она проворно носилась по избе: там подметет, там вытрет, там что-то соскоблит до блеска…