— Матерь божья! Что здесь происходит?
— Не беспокойтесь, всего лишь прибираюсь понемногу.
— Вы называете это «прибираюсь»? Что вам понадобилось во всей этой гадости?
— Кое-какие материалы… для моего будущего фильма.
— Ох!
Я знал, что достаточно произнести слова «фильм», «кино» или «сценарий», чтобы произвести впечатление на Марису. Она все время хотела говорить со мной о кинозвездах, которых я встретил, о вечеринках, где я бывал, о сплетнях, которые обсуждает весь Голливуд. Малейшее невинное замечание, касающееся искусства экрана, например, «знаете, Спилберг недавно купил себе дом в наших краях?», приводило ее в экстаз.
Поспешно закрывая две или три коробки, чтобы скрыть от взгляда их содержимое, я увидел, что у Марисы в руке огромная плетеная корзинка.
— Я же вам сказал, нет необходимости приходить. Я уже взрослый мальчик.
— По части хорошо покушать что мужчина, что мальчик — тут нет возрастов!
Покачав головой, она бросила последний взгляд на коробки и скрылась на кухне.
У себя в кабинете я прикрепил на пробковую доску рядом с последним фото Элизабет черновик ее письма. На остававшийся нетронутым участок стены я прикнопил репродукцию «Большой волны», которую привез из дома в Сильвер-Лейк. Меня буквально переполняло волнение. Все начинало обретать четкие очертания. Я очень надеялся, что помощь Хэтэуэя очень быстро позволит мне еще больше узнать обо всем этом.
Зазвонил мой мобильник. Я думал, что мне перезванивает детектив, но на экране высвечивалось имя Эбби.
— Ты где был? Я, не переставая, слала тебе эсэмэски.
Она казалась действительно обеспокоенной, даже огорченной. Я сердился на себя, что с самого отъезда из Нью-Йорка не давал ей о себе знать.
— Извини, я не знал, где мой мобильник, вот только сейчас его нашел.
— Я тебе много раз звонила и на домашний.
— Я сейчас не в Нью-Йорке, Эбби… я в Лос-Анджелесе.
Ее голос сделался серьезнее:
— И как давно?
— Со вчерашнего дня. Пришлось ехать туда в пожарном порядке… кое-какие проблемы с моим контрактом.
— Каким контрактом?
— Ты хорошо знаешь: подростковый ужастик, над которым я тружусь.
— Ты мне не сказал, что подписал контракт!
— Ну что ты, в тот же вечер и сказал.
— Уверена, что нет, — с раздражением в голосе ответила она. — Ты сказал, что тебе осточертело «штопать» сценарии, написанные другими, что ты собираешься взяться за свою «историю».
— Я и собираюсь за нее взяться! А в ожидании работаю, чтобы не потерять навыков, как пианист, играющий гаммы…
Начав врать или на ходу придумывать доказательства, я уже не в силах повернуть назад.
— Хорошо, как ты там?