Сотник, желая убедиться собственными глазами, пошёл к заключённым. Между тем Цотнэ уже связал себе ноги и теперь возился, стараясь запутаться в верёвке руками.
— Кто ты такой?
— Начальник тумана Цотнэ Дадиани, — спокойно ответил грузин и показал глазами на висевшую у него на груди золотую пайзу.
Сотник уставился на пайзу, не зная, как понять всё происходящее.
— Тебя здесь не было. Откуда ты взялся?
— Я тоже с ними.
Сотник стал считать узников. Он загибал пальцы на руках и, наконец закончив счёт, убеждённо сказал:
— Ты лишний, тебя здесь не было!
— Доложи нойонам, что я пришёл по своей воле, чтобы оправдаться вместе с безвинно схваченными грузинскими князьями.
— Пришёл по своей воле? На пытку?
— Пришёл по своей воле, ибо я так же невиновен, как и они. Доложи нойонам, что я тоже был в Кохтастави, что мы собрались там договориться о податях. Мы ничего не замышляли против монголов. Грузинских князей наказывают напрасно, пусть же и я буду вместе с ними.
Сотник ещё раз оглядел грузина, внимательно рассмотрел его пайзу, но всё же переспросил:
— Ты действительно начальник тумана?
— Доложи нойонам, что я начальник тумана, визирь грузинского царя Цотнэ Дадиани.
Сотник сорвался с места и побежал к навесу.
Кое-как запутав себе руки верёвкой, Цотнэ сел, поджав ноги, рядом с истязуемыми. Чтобы не видеть их мучений, их распухших лиц, их жалкого состояния, он низко опустил голову на грудь и закрыл глаза.
Рядом кто-то протяжно взвыл. Цотнэ не удержался и поглядел. Осатанев от дикой жары и от роя облепивших его насекомых, Эгарслан Бакурцихели не выдержал, повалился на раскалённую землю и начал кататься, раздавливая на себе ос. Но, как видно, они от этого жалили его ещё больше.
Содрогнувшись, Цотнэ отвернулся от него и поглядел налево. Невдалеке стоял на коленях Саргис Тмогвели, всё голое тело которого полностью было покрыто осами и мухами. Его рыжие волосы доставали до плеч, и весь он был похож на чёрно-жёлтый причудливый куст. Из этого куста глядели два налитых кровью глаза. Если б не длинные рыжие волосы, Цотнэ и не узнал бы своего друга, философа и ритора.
Цотнэ не успел раскрыть рта и заговорить с Саргисом, как и над ним начали кружиться проклятые насекомые.
Он зажмурился, чтобы осы не набросились на глаза, и в ожидании чего-то ужасного затаил дыхание. Но ничего ужасного как будто не произошло. Осы садились и ползали по спине, груди и рукам. Цотнэ ждал, когда они начнут его жалить, но они спокойно ползали, будто это не тело живого человека, а пень, или дерево, не заботясь, приятно это ему или нет. Ho, оказывается, это безвредное ползание насекомых и есть самая страшная мука.