— Да ты что?! — вырвалось у Саши. — Так рано?!
Тетка выглядела прекрасно. Молодо, свежо. Саша знала, что недавно тетка сделала блефаропластику и постоянно что-то подкалывает. Да ей и сорока не дашь. Какой климакс?
— Я же тебе говорила: за все надо платить. Я никогда не думала, что это случится со мной. Лечили ото всего. Сначала говорили, нервное, мол. Все эти сбои цикла. Потом поставили гиперплазмоз. Удалили полип, которого, судя по всему, и не было. Перестраховались. Оказалось, что это ранний климакс. Да я в зеркало на себя смотрю и не верю. Ведь я же еще молодая женщина! Я думала, когда выходила замуж, что у меня есть лет восемь как минимум или все десять. И все так говорили. А у меня яичники уже умерли. Понимаешь? Есть куча способов иметь детей, медицина шагнула далеко вперед. Все можно вылечить. Кроме климакса. Нет таких таблеток, которые его отменят или хотя бы отодвинут. Я уже все перепробовала. Вот уже год, как у меня нет месячных. Сегодня я поняла, что уже и не будет никогда. Врач это подтвердил. В общем, я за все заплатила, за все свои грехи — и она заплакала.
Саша никогда еще не видела тетку плачущей и растерялась.
— Пять лет мои яичники медленно умирали, — плача, сказала Лика. — А я пыталась с ними забеременеть, не понимая, что это невозможно. Надо было взять яйцеклетку, пока они еще были, и сделать ЭКО. Но никто даже не думал, в том числе и я, что это климакс. Очень уж рано. Мне всего сорок шесть.
— Возьми мою яйцеклетку, — вырвалось у Саши.
— Я рада, что ты все еще хорошая, чистая девочка, — тетка перестала плакать. — Не ликуешь сейчас от радости, ведь ты опять моя наследница. А предлагаешь мне помощь. Но я не могу ее принять. Чей это будет ребенок? Мой? Нет. Твой и Алика. Я представляю, что это будет за ребенок. И как я на него буду смотреть. Какими глазами. Да и зачем терпеть такую боль, ложиться под наркоз с неизвестным результатом, ведь возраст есть возраст, когда ты такого же ребенка спокойно можешь родить сама.
— От Алика? — опять вырвалось у Саши. Она так расстроилась за тетку, что сама была готова стать и донором, и суррогатной матерью.
— Нет уж, — усмехнулась Лика. — Я тебе своего мужа не предлагаю. Я им ни с кем делиться не хочу. И я не хочу видеть его детей, если это будут не наши с ним общие дети. Вот такая я эгоистка и собственница.
— А Алик? Он знает?
— Да. Ему сейчас еще хуже, чем мне. У него мать умирает. В прекрасной клинике, в Германии, но там тоже уже ничего нельзя сделать. Рак. Я должна лететь к нему, — Лидия Павловна встала. — Вот такие у нас дела, Саша. А ты что-то хотела?