— А ты не печалуйси, — огрызнулась Катюха. — Ты когда последний раз домой звонил? Бабе любимой?
— Я? Вчерась. Вот и не угадала! — обрадовался Егорка.
— И дозвонилси?
Егорка погрустнел.
— Не-а, с почтамта выперли. Плохо одетый и воняю, говорят. Письмо Наташке писать буду.
— А че ж сразу не написал?
— Голос хотел услышать. Одиноко мне без голоса.
— А он те на хрена?.. — Катя осмотрела перевязку и была сейчас ужасно довольна собой.
— А тогда жить те-пле-е, — протянул Егорка. — С голосом-то…
— Ы-х, ы-гх, — простонала Фроська. — Ы-гх, ы-гх…
Она не то пищала, не то плакала.
— Смо-ри, как дите… — удивился Егорка.
— А она и есть дите, — твердо сказала Катюха. — Давай, дед, — понесли девочку! Дочь у тебя теперь. Девица-крыса, ей имя потом придумаем. Жить будем втроем… — Не-не, погоди ты, черт сиволапый, куда грабли суешь? Ты их когда мыл-то, динозавр сибирский? Все лета ждешь! Я ее беру, ты — держи меня, шоб у меня ноги не разъезжались, потому что я запитая сейчас и мне скользко…
Катька опустилась на колени, скинула варежки, нашла чистый снег и стала снегом растирать ладошки.
Егорка растрогался, но вида не подал.
— Чистишься?
— Моюсь.
— А ты и так ниче… Счас же не девки. Одни плоскодонки! Сбой в природе. Катаклизма страшнейшая, зато ты у нас — пирожком!
Катюха засмеялась:
— Каждое утро молюсь: Господи, отправь все калории в сиськи…
— Ты молишьси? Гдей-то, интересно, ты молишьси? А че я ни разу не видал… шоб ты молилась?
Катька сбросила с рук комочки снега, подула на руки (вдруг станет теплее?) и бережно взяла Фроську.
— Тащи ее головой вперед, — посоветовал Егорка. — Примета такая, ноги пусть сзади торчат.
Фроське показалось, эти люди опять стали людьми.
— Ы-гх… ы-гх…
— Счас, девочка, счас…
— Не причитай так, — попросил Егорка. — Душу рвешь…
— Она у тебя есть, што ль, душа-то? — засмеялась Катя.
— А то…
— Ы-гх… и-и-и…
Фроська одеревенела, только язычок ворочался, да и то через силу. Лапы и морда были как кусок льда.
Егорка и Катя тихо шли к подъезду.
— А продали бы в «Шоколадницу»… — бубнил Егорка.
— Тя кто туда пустит, гирлянда? И слово плохое: «шоколадница». Зэки так жопу зовут. У них в тюрьме жопа вместо бабы идет.
Егорка остановился:
— Че, правда, што ль? — не поверил Егорка.
— А то…
Егорка хотел, конечно, что-то сказать, но в этот момент грянула гроза.
— Вы куда претесь, нелюди? А?
В темноте, у самых дверей стояла Анечка, дочь Ольги Кирилловны, старшей по центральному подъезду. — Это была хорошенькая девочка в большом синем пуховике, купленном на вырост.
— Проваливайте вон, хорьки! — крикнула Анечка. — Не то мигом милицию вызову!..