Караулов опять лег на диван, закинув руки за голову.
— Слушай… — вдруг встрепенулся Алешка, — почему в России… объясни, а?.. — любой разговор между нормальными, в общем-то, людьми не обходится без угроз, если… что-то не так…
— Блока, брат, любишь? — важничал Караулов. — «Да, скифы — мы! Да, азиаты-мы…» Это Александр Александрович все же сгоряча, я думаю. Мы не азиаты, где уж нам! И не европейцы, конечно. Хотя кухня и одежды у нас европейские, — Караулов закинул ноги, полы халата распахнулись до неприличия, но он совершенно не смутился. — Мы азиопы. Сочетание несочетаемого, слушай! Азиаты — хитрые. Европейцы — добрые, особенно богатые… как Цветаева говорила? Я люблю богатых, они все такие добрые, милые, всегда улыбаются… А что ж им не улыбаться, когда денег до черта? У кого денег до черта, тот немножко обманул весь мир!
А азиопы, земляк, это какое-то… полудетское сочетание хитрости и доброты… — но мы с тобой не поссоримся, ты не бойся!
Алешка действительно чуть-чуть окосел.
— И Якубовский? Его душа понеслась в рай?..
— А куда ж ей нестись, если генерал армии у тебя на побегушках? Но полет оборвался на старте. Все тот же Коржаков Александр Васильевич, по кличке Саня-гипнотизэ-эр. Он еще и товарища Скокова подключил, Юрия Владимировича, секретаря Совета безопасности, они в тандеме сработали. Господин Скоков… представь эту сцену… врывается к Президенту России, и Ельцин его услышал!
Гарант офигел, разумеется, читая анкетку Дмитрия Олеговича: что, понимать, в Кремле деется!
Егор Тимурович тут же сообщил Президенту России, что с кандидатурой Якубовского его злонамеренно обманул господин Шумейко, которому Егор Тимурович безгранично верил.
Вечером того же дня Владимир Филиппович Шумейко прямо во дворе своей дачи сжег, к черту, всю карельскую березу. Чтобы Коржаков не узнал — взятка как-никак.
Представляешь это пламя, земляк?
И уходит в несознанку Пишет Коржакову письмо: этого гада Якубовского ему подсунул Баранников, которого он, Шумейко, всегда почитал как родного отца.
Ну не сука, а? Объясни, земляк, — Караулов весело смотрел на Алешку, — почему у нас как-то так получается: если вице-премьер так сука…
«Б-бах!» — в окошко ударил снежок.
— Что там? — вздрогнул окосевший Алешка.
Караулов повернул голову:
— Пацаны вызывают. Шпана.
— Как? Куда еще?!
— Баб лепить снежных. А может — на санках кататься. Это Филе, дружку моему, месседж. Я у него, у Фили, друг детства… ближайший. Папа на общественных началах. Хотя вырастет — даже не вспомнит, я думаю!
За стеной, на бывшей кухне, Наташа открыла форточку: