Егорка обмер: это он предложил рубануть осину, — Олеша, вон, уже косится, значит жди и от него тумаков.
— Нет, это жестоко, — опять засмеялся тот, кого звали Николай Яковлевич.
— Очень жестоко, — подтвердил Олеша.
Егорка тоже хотел что-то сказать, но не успел, Чуприянов повернулся прямо к нему.
— Кукурузь осинку обратно в лес, — приказал он, открывая «Волгу». — На сегодня есть работа?
— Как не быть, всегда есть…
— Вот и давайте, — Чуприянов хлопнул дверцей машины. — Потом поговорим.
«Волга» медленно въехала в ворота усадьбы.
Чуприяновский дом был очень похож на купеческий: крепкий, огромный; такой дом сто лет простоит, и ничего ему не сделается; хозяева, это видно сразу, любят дом, в котором они живут.
— Значит, Ельцин так и не понял, что Россия — крестьянская страна… — Чуприянов снял шапку, расстегнул дубленку и спокойно, не торопясь, продолжал только что прерванный разговор.
В нем была та глубокая русская основательность, неторопливость, которые с первого взгляда вызывают уважение.
— Кто его знает, Иван Михайлович, что он понял, что нет… Он же — ускользающий человек, этот Ельцин. Как и Михаил Сергеевич, кстати, они ведь очень похожи друг на друга, между прочим! Помню, в Тольятти, перед рабочими, Горбачев торжественно объявляет: в двухтысячном году Советский Союз создаст лучший в мире автомобиль. «Это как, Михаил Сергеевич, спрашиваю его уже под вечер. Откуда он возьмется? Лучший в мире — это двадцать-тридцать современнейших заводов в цепочке, их же построить еще надо, рабочих вырастить, инженеров…» — «А, Микола, политик без популизма, — засмеялся Горбачев, — это не политик!»
Вот дословно… я запомнил. А у нас, между прочим, сто процентов образованная страна. И ложь народ хорошо чувствует. Забываем об этом? Почему забываем, кто скажет?..
Они медленно прошли в гостиную и сразу сели за стол.
— Скажите, Иван Михайлович, дорогой, где может быть рай в стане, где пять из семи смертных грехов — это сам жизни страны? Как выдумаете?
— Но, с другой стороны, — возразил Чуприянов, — Янгель построил же «Воеводу», а Лозино-Лозинский — «Буран»? На подходе рельсотрон, ничего?
Чуприянов располагал к себе, видно было, что мужик он открытый.
— Грибочки, Николай Яковлевич… — Чуприянов протянул ему большую миску с рыжиками.
— Спасибо, с удовольствием.
— На здоровье!
Разговор был какой-то рваный, его нити рвались, но поговорить им хотелось.
— Сталин, — вздохнул гость из Москвы, — заставил работать на ВПК всю страну. Каждый день Сталин готовился к войне. Да он и сам бы ее начал, как с Финляндией, что ж было Гитлера ждать?