У Нестора была тайная мысль, что от этого человек оживет, вроде проснется, как та принцесса, которая спала в стеклянном гробу, проснулась от поцелуя, и все вокруг тоже пришло в движение.
Но ничего не произошло. А ухо на вкус оказалось не восковым, не ватным, а просто никаким. Его даже не надо было выплевывать.
И Нестор побежал вслед за белым кроликом.
Нестор побежал вслед за белым кроликом.
Не вдоль эскалаторного туннеля, а поперек.
Он, конечно, и раньше мог, и ведь было, что шел, но сейчас только вспомнил, что – может.
Добежав до стены, ударил кулаком, рука прошла сквозь. Следом за рукой просунул и голову.
Осторожно открыл глаза и уши.
И тут же оглох и зажмурился.
Что-то вспыхивало вокруг, мелькало, кружилось, гремело.
Клубилось средь вспышек – это были облака?
Грохотал среди молний – это был гром?
Вращались со свистом – это были колеса?
Гром был похож на смех, который гремел над тучами.
Летели и сыпались – это были искры?
Опускался и поднимался, тяжелый и громкий – это был молот?
Скрещивались, как ятаганы, хвосты комет.
Толкались друг с другом поршни.
И в небе, обильном звездами, мерцало созвездие Кролика.
Нестор втянул голову обратно, как черепаха в панцирь.
В ушах у него еще звучал смех, как эхо далекого грома, и наполнял голову – смех над жалкими попытками свести увиденное-услышанное в одну картину, где было бы может небо, может воздух, или, может быть, кубической формы зал, уставленный странными механизмами.
Кажется, в последний момент Нестор успел обратиться к тому, кто смеялся, с просьбой – самой короткой, которая могла уложиться в одно или два слова: то ли «Господи, пронеси», то ли «Господи, отпусти».
С закрытыми глазами он почувствовал, что-то изменилось вокруг.
Осторожно открыл глаза.
Кругом было все новое и белое, даже резиновые поручни и ступеньки на эскалаторе были белые.
Ступеньки катились вниз.
Нестор чувствовал в этом конец пути.
Или это было исполнением просьбы?
Сидя на белой ступеньке, Нестор написал на боковой панели горбатыми буквами слово «верблюд».
А рогатыми буквами он написал слово «козел».
Это было вроде как проба пера – кривого фломастера.
Оба слова уплыли друг с другом наперегонки вниз, опережая движение ступенек.
«Здесь, в этом странном месте, где нахожусь, не зная, жив я еще или мертв…» – написал Нестор. Помедлив, исправил «здесь» на «отсюда»: «Отсюда пишу…».
Отправил послание, как бутылку по волнам, и когда скрылось из виду, закрыл глаза.
Ступенька мягко катилась вниз по шестеренкам, или что там у нее было.
И вдруг Нестор почувствовал знакомый сладковатый запах. Вдохнул как дым отеческий. Услышал, как причитают и стонут старухи, одетые в черное.