Он открыл глаза, ожидая вернуться в тот старый прошедший момент, который, впрочем, был не момент, а, скорее, место. И вот, оказался на знакомой ступеньке.
Теперь мог услышать за спиной стук каблучков по паркету. И вот, услышал.
Это была она. Пробегая мимо, остановилась и села рядом.
– Привет, – сказал Нестор.
Все устраивалось лучшим образом.
– У тебя лоб синий, – сказала Лиля.
– Это в меня выстрелили из пистолета, – объяснил Нестор.
– Опять что-то натворил, – она улыбнулась.
Нестор снял у нее с ноги туфлю. Как раньше когда-то. «Но сегодня я буду другим», – думал он. В левой руке держал туфлю, а правую протянул к коленке, прикрытой краем широкой юбки с цветами и листьями. «Сегодня я буду другим». – Он положил правую руку девушке на колено. «Сегодня буду другим», – прошла секунда, еще одна, потом Лиля взяла у него из левой руки свою туфлю и негромко ударила по лбу.
Сверху приплыло слово «козел», написанное рогатыми буквами.
И в этот момент Нестор испытал просветление.
Как дзэнский монах, которого ударили по голове палкой, стукнутый по лбу Нестор испытал просветление или что-то такое. Он не задумывался над тем, чем именно было то, что он испытал, а если б задумался, то это уже точно не было бы просветлением.
– Свободен! – воскликнул он. – Наконец-то свободен!
Он рванулся вверх, он понял, что может, он бежал вверх по скользящей вниз лестнице, почти не касаясь ногами.
Но там его уже ждали розовые лица под козырьками фуражек.
С кюкелем наперевес он бросился, который был спрятан за пазухой.
Кто мог перед ним, расступился, кто не мог – развеялся ветром.
Но были еще и другие – желтые лица. С желтым цветом в наборе подавались монгольские скулы и узкий разрез глаз.
Нестор запустил в них топориком, и тот, забыв, что он – Родион, стал Чингачгук Большой Змей, весь в чешуе, боевой раскраске и перьях. И желтые перед ним лица растаяли словно сахар.
Но были еще старухи в черном. Целая толпа старух, и они окружили. Не числом, а умением брали, то есть наоборот. Их было так, что яблоку негде упасть, другими словами – словно сельдей в бочке. Нестор поднял шварную мибру в руке, и их ряды смешались. Высоко над головой он поднял шварную мибру, и старух не стало.
Вестибюль станции был пуст перед Нестором. Сквозь стеклянные двери он видел улицу и дома, отраженное в окнах солнце и людей, которые что-то кричали ему, смеялись и махали руками.
Но у выхода стояли двое. Один был милиционер в шляпе, другой – милиционер с бородой. Стояли поперек пути, и тогда в руку Нестора легло последнее его оружие – пистолет кармы.