Страхов пригнулся (хотя этого можно было и не делать — дом действительно стал выше) и прошел у стены на задний двор. Сарай был на месте, но он его интересовал в последнюю очередь. Колодец. Только он позволял пробраться в тайную комнату. Хотя ведь это всего лишь его предположения, ведь может хода никакого и не существовать.
Черт! Зачем я здесь?!
У него не было никакого плана. Алексей вбил себе в голову еще там, в больнице, что непременно должен попасть в ту замурованную комнату и вытащить оттуда кости. А что дальше и поможет ли это вообще, он не имел ни малейшего представления. Он сделал еще пару шагов по бетонной дорожке вглубь огорода и замер. Дорожка вела к беседке, расположившейся в окружении небольших кустиков. Беседка стояла ровно на том месте, где пять лет назад Страхов пытался отрыть засыпанный колодец.
* * *
Наташа вернула неваляшку в подвал — в ящик к остальным игрушкам. За ужин все-таки взялась Фарида, и впервые за этот год Наталье это было небезразлично. Она хотела сама, но после появления мальчишки ей было не до ужина. Наташа даже не понимала, что именно ее встревожило. Ну поигрался чужой игрушкой, ну похихикал, и что? На то они и дети, чтобы хихикать и играться. Паника, непонятно откуда взявшаяся, тревога, будто она ждала чего-то ужасного от ребенка, поутихли, но не исчезли совсем. Спать не хотелось, но и слоняться по дому без дела не совсем продуктивно, когда еще куча неразобранных вещей. Наташа попросила Костю поднять несколько коробок с их вещами в спальню. Она не участвовала в покупке дома, но, глядя сейчас на внутреннее убранство, на минимум мебели и максимум удобств, она просто влюблялась в него от часа к часу. В каждой спальне были стеновые шкафы, что не могло не радовать. Во-первых, это их избавляло от лишних затрат и, во-вторых, стеновой шкаф (по сути, это дверь в стене) подходил под любой интерьер. И, захоти она через пару лет переклеить обои, им не надо будет выкладывать объявление на «Авито» о продаже неподходящего им шкафа. Здесь всегда и все будет подходящим.
Наталья открыла шкаф, надавила на светильник в виде белой звезды и еще раз порадовалась такому просторному шкафу. В дальний угол можно было поставить коробки с ее туфлями и сапогами. Вот что давненько просилось на «Авито», но ей было жаль продавать обувь. Хотя за год, вырезанный (скорее выжженный) из ее жизни, она слабо соображала, в чем ходила на работу. Ей было все равно, туфли на ней сейчас или сланцы. И если бы Костя либо еще кто продал всю ее обувь тогда, то она бы и не заметила. Но Наташа сомневалась, что он так поступил бы. Все, решено — дальняя часть шкафа под ее обувь. Наталья вспомнила, что некоторые туфли так и не надела ни разу. Из года в год, перебирая обувь, готовясь к весне, она находила новые туфли и откладывала в сторону, а потом еще в сторону и еще. В конце концов, они переходили как переходящий приз на следующую весну. Наташа чувствовала, что здесь этот процесс даже усугубится дальностью угла. Но место хорошее и как раз для ее обуви.