Тамара тяжело вздохнула и встала с твёрдой скамейки. Надо размять онемевшие ноги с разболевшейся спиной. За годы, проведённые при дворе, в качестве личной рабыни принцессы, Тамара превратилась в неженку. Она забыла, как тверды бывают кровати из досок, и как ноют после ночей на них бока. Все личные рабы императорской семьи спали на перинах и чистых простынях, купались в бассейнах, вкушали яства из фарфора. Обойдя вокруг стола, Тамара попыталась вспомнить ту лачугу, которую в детстве называла домом. В память почему-то врезалась только одна картина. Большой очаг посреди глиняного домика и шкуры по углам, на которых с приходом ночи вся семья улаживалась спать. Странно, дом и лица близких ей когда-то людей она не помнила. День, когда на деревню напали, снился почти каждую ночь в подробностях. А в последнее время, каждый раз закрывая глаза, рабыня видела перед собою сцены насилия. Правда теперь она не могла различить давно минувшие убийства с теми, что произошли во дворце. Они словно слились в едино, превратившись в ночной кошмар. Только вот кошмары рассеиваются с первыми лучами солнца, а её ужасу никогда не суждено забыться.
Услышав шаги за дверью, она вздрогнула. Щелчок замка заставил её обернуться. В проёме стоял её спаситель с корзиной в руках. Не успел он сделать шаг вперёд, как сквозняк принёс ароматы свежей выпечки и жареных голубей. От таких запахов у Тамары рот заполнился слюной. Она глубоко вдохнула и закатила глаза от предвкушения удовольствия.
Ох, скорей бы! Скорей бы, поесть!
— Ну, пташка, проголодалась? — спросил солдат.
Открыв корзину, достал глиняную бутылку вина.
— Сахарийское! — словно хвастаясь, встряхнул сосуд.
Всё содержимое корзины Торас вывалил на стол. А сам примостился на скамейке, небрежно скомкав плащ, служивший Тамаре одеялом и простыню.
— Ты рано, сегодня.
Стараясь, казаться сдержанной девушка не притронулась к еде. Она только сглотнула голодную слюну.
— Да, я сбежал! — зевая, ответил Торас. — Надоели эти снобы. Скука, да и только! — хитренько подмигнув. — С тобою веселее.
Ответив ему многозначной улыбкой, рабыня села на табурет возле стола. С чего же начать? С пирога или с голубя? А может для начала выпить вина?
Заметив, как глаза девушки остановились на бутылке, капитан вскочив откупорил её.
— Кубков нет, — разочарованно сказала рабыня, пожав плечами.
— Будем пить так, — поднес бутылку ко рту, Торас сделал глоток с горла.
— Дай! — вырвав из его руки вино, хихикнула она.
Как только вино обожгло горло, девушка закашляла. Какая кислятина! Что в нём такого изысканного?