просто уничтожили его, но это само по себе показывало, что скрывать есть чего. Из Москвы тогда тоже проверяющие были и чего?
Да ничего. И сейчас ... прорвемся.
Карпет выглядел совсем даже не впечатляюще...
Среднего роста — но видно, что крученый и сильный, лагерной закалки. Такие бывают — накачанное в спортивном зале, на ринге тупое мясо им заменяют стальная воля и готовность идти вперед до конца, чего бы это не стоило. Как будто стальные канаты под кожей вместо мышц. Одет как чиновник — штиблеты, пиджак, причем и то и другое явно заказное. Только рубашка не белая, а черная, какой-то атласной ткани. Галстука нет совсем. Чисто выбритое, смуглое, сухое лицо, черные, цыганские глаза, прямые, с едва заметной проседью волосы. Лет сорока на вид, не видно ни единой татуировки — Попов знал, что их и нет. За все то время, пока Карпет кочевал по лагерям и зонам, пока кентовался в страшном Белом Лебеде — он не сделал ни единой татуировки, приобретя опасливое уважение зэков. Несмотря на то, что это было против правил, биография каждого пацана должна была быть на его теле — зэки уважали его, и только потому, что он шел против течения. Таких — на другом полюсе жизни — всегда уважали...
Вор смерил полковника взглядом.
— Покормили мусорка? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь...
— Не жрет гад... — сообщил один из уголовников
— Брезгует обществом — ернически сообщил второй, но почему-то никто не засмеялся.
Вор перевел взгляд на Попова
— Благодарствую, сыт... — разлепив губы, ответил он
— Останешься ты и ты — вор показал пальцем на двоих.
Было понятно почему — никто, в том числе и вор в законе не мог общаться один на один с полковником государственной безопасности. Паранойя — была нормой жизни в этом душном, затхлом, вонючем, смертельно опасном мирке — и один небольшой, может быть проходной эпизод биографии — мог привести к ее бесславному завершению. Считалось, что контора еще опаснее привычного МВД и лагерного Абвера — может заставить «петь» даже зайца.
Ворье — суетливо покидало комнату
— Пусть выйдут и они... — сказал Попов
— Извиняй, мусорок... — весело сказал Карпет, присаживаясь в кресло — закон есть закон. Ты бы меня взял, ты бы тоже со мной без адвоката не стал разговаривать, так?
— Почему? Может, и стал бы...
— Опер?
— Он самый...
Вор хмыкнул
— Чего, искал меня, мусорок? Ну, вот он, я весь, всей бродяжьей душой нараспашку. Люди Карпетом прокликали. Чего надо?
— А сам не догадываешься...
— А чего мне твои запутки разгадывать, ты мне так — скажи. Люди говорили, у хозяина ты духариком