Сам он — работал в Мазари Шарифе, а не в Кабуле, где и происходили основные акты предательства — но в Кабуле работал Витька Попенков, его однокашник по Высшей школе КГБ. Конечно, все что касается расследования — не подлежит оглашению даже среди своих, но водка развязывает языки, и на кабульской «пересылке», когда он ждал самолета на Москву — они с Витькой хлопнули — и у него развязался язык. Послушать было чего — оперативно-следственная группа, работавшая в Кабуле, собрала достаточно материала на одиннадцать умышленных убийств, причем это только среди советских граждан, пытки, организацию эскадрона смерти, организацию трансграничной наркоторговли, поставки оружия в Союз, в том числе для передачи бандформированиям, подобным тем, какие в Карабахе орудуют. Мелочи, типа торговля контрабандной водкой, несанкционированные контакты с моджахедами с передачей информации в обмен на деньги и наркотики, сокрытие оперативно-значимой информации, промотание имущества, злоупотребления по службе, моральное разложение... это даже в расчет не бралось, хотя в обычном случае этого для дела хватило бы. Витька, окосев от непривычки пить на такой большой высоте, назвал тех, кого удалось выявить — простым и подзабытым, но от того не ставшим менее зловещим словом — враги народа.
И сейчас — все равно больше делать было нечего, что будет то и будет, он думал над тем, что те, кто здесь творит подобное же, кто разжигает рознь в Карабахе и собирает толпы в центре Еревана, сознательно обостряя ситуацию — это тоже враги народа. Армянского, русского, азербайджанского... любого народа. Они знают, что будет кровь, что потом люди уже не смогут жить как раньше, вместе, не запирая дверей и по выходным ходя друг другу в гости — и они сознательно хотят крови, чтобы... да потому что они враги народа, вот почему. И разбираться с ними надо — не как с преступниками, а как с врагами. Без всякой жалости.
Они подъехали к какому-то дому... это не было воинской частью или другим объектом с ограниченным допуском, потому что перед этим они не проезжали КП, если бы проезжали — это можно было бы понять по движению машины. И это не был город, потому что город, даже ночной, спящий — тоже можно услышать и почувствовать, по лязгу одиноких трамваев, по негромкому шуму улиц. Это было где-то за городом, и это что-то было огорожено забором. Он понял это, потому что услышал, как открываются ворота, машина проехала — и почти сразу остановилась...
— Приехали... — сказал кто-то
Захлопали дверцы...
— Э, этого...
— Вылазь, мусорок...