Демоница тяжело дышала и кусала губы, безуспешно пытаясь отвлечься. Она пробовала закрыть глаза, но так было еще хуже. Осторожные прикосновения жестких ладоней походили то ли на изысканную ласку, тo ли на чувственную пытку.
…Αндрос всегда был груб, очень груб. Сжимал и тискал ее тело, с наслаждением оставлял на коже следы пальцев и багровые засосы, словно желая пометить, заклеймить ее, как свою собственность…
Теплая ладонь чуть надавила на низ живота, и Наама еле сдержала стон. Пусть анхелос не может воспринимать ее чувства, но он же не слепец! Значит, вот-вот заметит, что с ней происходит. Демоница вслушалась в ауру мужчины и вдруг уловила тщательно сдерживаемое, но вполне отчетливое ответное желание. Он тоже ее хотел…
— Только попробуй, Равендорф, — процедила Наама. Несмотря на угрозу, скрытую в словах, голос прозвучал непривычно низко и чувственно.
Вот теперь он смутился. Она поняла это не только по ауре, но и по отведенному взгляду.
— Я и не собирался, — он помотал головой и снова посмотрел ей прямо в глаза. — Но вам придется потерпеть мои эмоции, Наама. Иногда реакции тела невозможно контролировать.
В словах почудился скрытый намек на ее собственное постыдное влечение, и Наама вспыхнула. Она замерла, зачарованно глядя ему в глаза: обнаженная женщина в почти-объятиях одетого мужчины. Вчерашняя пленница рядом со своим спасителем? Или дочь, задумавшая месть за убитого отца?
Αтмосфера в комнате наэлектризовалась, как бывает перед грозой. Напряжение ощущалось почти физически, желание гуляло по коже колкими искрами, убеждая не сопротивляться, отдаться соблазну…
— Продолжайте, — хрипло прошептала Наама.
Будь все проклято, надо только потерпеть, один раз потерпеть…
И снова нежные едва заметные касания, снова злость, смешанная с бесстыдством похоти. И глупое, неуместное, пугающее ее саму желание коснуться в ответ его тела, пропустить сквозь пальцы пряди белых волос.
Ладонь плотнее легла на ягодицу, сжалась. Наама вздрогнула.
— Ты что себе…
— Есть маяк, — перебил ее Равендорф. — Повернитесь.
Она послушно повернулась. Мужчина опустился на колени, она ощутила его теплое дыхание чуть ниже поясницы. Наама охватила себя руками за плечи, безуспешно пытаясь отвлечься от пальцев, которые поглаживали ягодицу, вырисовывая невидимые руны на месте обнаруженной метки. Происходящее все больше напоминало эротический сон, чувственную фантазию. Α если пойти чуть дальше, можно представить, как он касается ее губами, как поднимается медленно вверх, оставляя цепочку горящих на коже поцелуев…
— Убрал, — сообщил Ρавендорф, и до Наамы снова докатилось его сдержанное желание.