— Насколько я поняла, это ваша вина, — выплевываю я. — То, как вы воспитывали Джереми, вызывает презрение.
— И что ты знаешь об этом, Лилли? Ты была там?
Я сужаю глаза.
— Вы издеваетесь надо мной? Конечно меня там не было.
— Ах. Понимаю. Нет, я не издеваюсь над тобой, Лилли. Мне просто нужно было устное подтверждение. Кажется, я начинаю терять разум в своем возрасте.
Устное подтверждение? Я слышала, как Джереми использовал этот термин. Ничего в человеке передо мной не говорит о слабоумии. Фактически, ничто в нем не вызывает в нем уважение. Я начинаю верить в то, что Хью гораздо более зловещий и чертовски опасный, чем я подозревала.
— Итак. Мистер Стоунхарт рассказал тебе, каким было его детство?
— Нет, — говорю я.
— Значит ты даешь предпочтение сторонним источникам. Хм.
— Я хочу, чтобы вы ушли, — говорю я. — Я не хочу разговаривать с вами без Джереми.
— Почему? Ты боишься того, что может раскрыться благодаря этому разговору? Посмотри на меня, — он смотрит на свой костюм. — Я безобиден. Сомневаюсь, что я смогу заставить тебя против твоей воли.
Он смотрит на меня проницательным, хитрым взглядом, который убеждает меня в том, что он имеет в виду сына.
— Это не то, о чем я беспокоюсь, — бормочу я.
— Ах, — тихо говорит он. — Понимаю. Ты боишься того, что я скажу. То, к чему это может привести.
— Это то, что вы думаете вы делаете? Помогаете мне? — спрашиваю я. — Мы не союзники, Хью. Мы не друзья. Я помню тот трюк в кабинете, где вы вытащили фотографии и ошейник.
— Всё это организовал мистер Стоунхарт, — говорит он. — Если ты думаешь, что в этом есть моя вина, ты глубоко ошибаешься.
— Мне все равно. Вы были частью этого! Вы были вовлечены. Не смейте действовать так, будто вы пассивная партия во всем этом! Я не знаю, на чьей вы стороне, Хью, но я собираюсь выяснить.
— Я думаю, — говорит он, — что твои намерения могут быть достигнуты, если ты просто пригласишь меня вовнутрь.
— Я не хочу этого.
— Может быть в комнате твоих друзей? — он смотрит на соседнюю дверь. — Мы можем поговорить там.
Я ненавижу его пассивную агрессивность. От этого его еще труднее прочитать. На самом деле в манере Хью нет ничего, что мне нравится.
— Боюсь, — говорю я, передразнивая его слова. — Что вы ошиблись во мне. Думаете, я буду развлекать вас, появись вы у моей двери? Ну что ж я не собираюсь делать этого. Я не хочу с вами разговаривать. Я ничего от вас не хочу слышать. Я даже не хочу видеть вас, даже если это произойдет на моих условиях, в мое собственное время. И я определенно не хочу никаких подарков от вас.