Для себя Аня уже решила, что сядет за написание материала о выставке сегодня, не откладывая его в долгий ящик, и освободив себе часть понедельника. Тем более, что впечатления от выставки у неё были не как у человека стороннего, а изнутри. Ей понравилась организация выставки: наличие администраторов, которые курировали происходящее, холодные закуски, соки. Но необходимость постоянно стоять и непрекращающийся гул голосов вкупе с музыкой, пускай и не громкой, привело к тому, что тело, в прямом смысле, гудело, подобно камертону.
Она выехала с Черноморского шоссе, в которое сливались дороги двух основных улиц Ахинмая — Чарнолусского и Крузенштерна, на федеральную трассу Дон, пропустив несколько машин. С облегчением от того, что пробки и светофоры остались позади, Аня придавила педаль газа, увеличивая скорость «Тигуана» до ста километров в час.
Они с мачехой жили в черте Ахинмая, но в микрорайоне, который стоял особняком от основной части города, там, где ему разрешил разместиться распадок в Хешикском хребте. Основная часть города находилась между трассой Дон и Ахинмайской бухтой, а микрорайон Горный был выше шоссе, на хребте, нависая над городом.
С одной стороны это было удобно: полчища туристов, каждое лето наводнившие город, сюда не добирались. В Горном было много приезжих, которые купили себе дома только для того, чтобы отдыхать летом, уезжая из города в межсезонье, но они не мешали спокойному быту местных, которые жили в этом районе. Здесь были только частные дома, в которых изредка устраивали шумные пьянки, один мини-маркет, один Дом Культуры и одно медицинское учреждение. Если забираться вглубь и ввысь Хешикского хребта, то можно было обнаружить только садовые товарищества, которые строились вдоль речки Захатаевки.
С другой стороны такая отдалённость от города угнетала Аню. А зимой, когда город впадал в спячку, у неё возникало впечатление, что она окутана саваном. Даже бешеные рабочие будни летом превращались в трудовую рутину зимой. В такое время её не покидало едкое чувство депрессии, от осознания того, что основные события проходят где-то там далеко, а она осталась за бортом жизни.
Особенно тяжело ей дался год после смерти отца. Мучительное одиночество, обременённое ухаживанием за ослепшей женщиной, которая приходилась ей мачехой, и тяжёлыми думами об её собственном будущем, наталкивало на мысли о самоубийстве.
Слава Богу, зима прошла, и с мая город закружил водоворот жизни. Бешенный туристический сезон, ещё более динамичный, чем все предыдущие, не дал ей скиснуть. Она с головой окунулась в работу. Облегчение, и приятное удивление принесло и то, что мачеха тоже нашла себе работу. Как это не было удивительно для Ани, а женщина, которая в одну секунду потеряла и мужа, и зрение, и которая всё межсезонье провела в такой пучине отчаяния, в которую не решалась шагнуть и сама Анна, вдруг нашла в себе силы заняться делом, которое приносило ей и удовлетворение, и доход. Более того, Анне больше не нужно было быть бесконечной сиделкой. Она могла спокойно работать и встречаться с друзьями. Мачеха начала справляться со своей слепотой. Единственной сложностью было то, что она теперь не покидала их дом. Анна не знала, было это связано со слепотой, или со страхом, но выписавшись из больницы и сделав падчерицу своим доверенным лицом, её мачеха перестала выходить за территорию их забора. Этот феномен стал для Ани загадкой, а спросить напрямую она не решалась — мачеха просто не говорила на тему своего увечья и того, что ему предшествовало.