Очистив клинок и ножны от яда, он вернул его на место. Яна продолжала тихо всхлипывать.
— И зачем столько плакать? — он вздохнул и лег рядом. — Тихо. Это лишь сон.
Он прикоснулся губами к ее щеке.
— Вся соленая стала от своих слез.
— Не надо меня переубеждать. Я замужем. Я и так буду играть по вашим правилам. Не надо. — сквозь сон прошептала Яна.
— Спи, — усмехнулся Альхор.
Утро было тяжелым. Яна еле заставила себя подняться. Рукой было не пошевелить. От боли наворачивались слезы. Половина лица была фиолетово-черной. Шея в синяках. Она не пошла на завтрак. Горло болело так, что невозможно было глотать. Разговаривала она с трудом. В конце Яна впала в полусонное состояние. Они собирали хлопок, когда подъехал Иваныч. В его обязанности входило объезжать окрестные поля и проверять работу отрядов. Так что ничего не обычного в этом не было. Только в этот раз он позвал Яну.
— К шести вы должны вернуться в форт. Сюда движется стая тварей. С границы передали. Хлоповозки сегодня не будет. Мешки в яме спрячьте. Ты меня слышишь?
— Да.
— Что-то ты выглядишь неважно.
Яна лишь косо посмотрела на него, но промолчала. Она многое бы могла сказать, если бы не было так плохо. Жарко. Рубашка была мокрой от пота. Хотелось ополоснуться, но Яна боялась идти в душ, где вновь оказалась бы полностью беззащитной. Не став ужинать, она ушла сразу в землянку. Там она чувствовала хоть какую-то защиту. Или иллюзию защиты. Она, ни слова не говоря, забралась в дальний угол и закрыла глаза. Нужно поспать. Организм сам себя залечит. У нее хоть и не была такая сильная регенерация, как у ира, который уже и забыл о своих ранах, но тоже работала лучше, чем у обычного человека. Яна задремала. Обрывки сновидений будоражили ее сознание. Страхи и переживания выматывали.
— Второй отряд стройся! — грозный крик охранника разнесся по площадке. Яна даже подпрыгнула.
— Третий отряд, вылезай из нор!
— Чего они раскричались? — садясь и протирая глаза, спросила Яна.
— Играются. Тебя это не касается. — презрительно ответил Бык.
— Опять издеваться будут? Как по утрам что ли?
— Вроде того. — более дипломатично ответил Михаил.
— И зачем им это? Оскорблять, унижать? Они же сами становятся не лучше заключенных.
— Это психологический прием, показать, кто в стае главный, кто сильнее. Если тебя бояться, то не нападут. Будут бояться, значит не будет бунта. Тут только нужно палку не перегибать. Когда человек становится загнанным зверем, он от отчаяния бросается на врагов, даже понимая, что может проиграть. Поэтому нужно соблюдать эту тонкую грань. — ответил Михаил.