И тут вмешался Антонов.
— Слушай, — сказал он, — а ведь мы с тобой дураки.
— Тоже мне нашел новость, ты лучше конкретику давай.
— Он же для меня «девятый»! Вылечить я его не смогу, можно и не пытаться, но притормозить рост опухоли у меня получится. А ты тем временем успеешь восстановиться. Так что договаривайся на следующий сеанс послезавтра, если к тому времени не придешь в себя, я подменю.
— А что, может и получиться, — мысленно кивнул я.
Обратно на дачу к Косыгину меня привезли уже ближе к вечеру.
— Да, нелегко вам пришлось, — сказал он, присмотревшись к моему бледному виду. — Как же вы домой-то поедете?
— Как всегда, только потихоньку и очень осторожно.
— Лучше пусть вас отвезут домой мои люди, а «Москвич» отгонят к Ефремовым.
— Нет, и его тоже ко мне, на улицу Крупской. Если к Ивану Антоновичу пригонят машину без меня, он хрен знает что подумает, еще помчится ко мне на ночь глядя.
А зачем ему зря волноваться? Позвоню и скажу, что машина мне будет нужна еще и завтра с утра, вот и все.
— Да, Виктор, ты поступаешь так, как и подобает советскому комсомольцу, — подтвердил мне Леонид Ильич. — Полковник медицинской службы Марк Анатольевич Моршанский — отличный врач и настоящий коммунист, и ты совершенно прав, что не жалеешь сил на восстановление его здоровья. Я, знаешь, даже горд, что у нас растет такая молодежь. А то вон некоторые, страдающие политической близорукостью, иногда заявляют, что она, мол, ни к чему не способна. Глядя на тебя, прекрасно видно их глубокую неправоту. В общем, продолжай и не оглядывайся на меня, я подожду. Кстати, а почему ты до сих пор не в партии?
— Лимит в ФИАНе довольно ограниченный, — объяснил я, — а меня недавно перевели с рабочей должности на научную.
Ну да, в партию сейчас абы кого не брали. Инженеру, а уж тем более ученому попасть туда было непросто. Вот рабочему — совсем другое дело, достаточно было трезвым прийти на собрание первичной парторганизации, где будут обсуждать его кандидатуру. Правда, такой подвиг был доступен не всем, так и в партию брали только самых достойных.
— Это не страшно, — благодушно заметил Брежнев. — Я дам тебе рекомендацию, и, думаю, Алексей тоже не откажется.
— Леонид Ильич, а может, не надо? Увидев такое в документах, все же начнут подозревать, что я ваш побочный сын. Или Алексея Николаевича. Или еще что-нибудь подобное.
Брежнев захохотал, а потом согласился:
— Да, могут. Все-таки сильны еще у многих пережитки капитализма в сознании, даже некоторые коммунисты этим грешат. Но, думаю, если я просто позвоню в партком твоего института, вопрос решится быстро.