— Вы хорошо танцуете, — его голос был соткан из шепотов в ночи.
Ее лицо вспыхнуло, он улыбнулся, скользнул по ее щеке пальцем. Ей нужно было что-то спросить.
— Я никогда еще не танцевал с женщиной, — сказал он.
— Но тут много… — кого? Тене-женщин? Это не одно и то же.
Он обхватил ее ладонь руками и разглядывал ее.
— У тебя есть вес, сопротивление, тепло, каких нет у лучших иллюзий. Мои придворные всегда говорили мне, что это не сравнить, — его голос напоминал теперь рычание. — Я еще сильнее хочу освободиться из этого замка.
Свобода. Ей нужно спросить, как выйти отсюда, и оставить его. Если с ним были заточены только беловолосые господа, что он скоро будет одинок.
— Вы не можете выйти наружу?
Он зашептал с болью:
— У меня нет свободы, пока не разрушено проклятие.
— Не понимаю. Вы заточены тут, но проклятие было у вашего отца.
Он покачал головой, разглядывая ее пальцы.
— Оно было наложено на моего отца, его последователей, детей. Моя мать… — он посмотрел на замок. — Не ушла, но усохла и умерла в этом месте.
Лили обхватила его ладони.
— Мне очень жаль, — не лучшие слова, но он посмотрел ей в глаза, и слеза покатилась по его щеке.
Что говорила Нейлан?
— Из магии всегда есть выход. Нужно его найти, — она хотела обнадежить его, но не знала ничего о проклятиях. Если бы Ярроу не ушел на Драконий фестиваль. — Я, может, знаю того, кто поможет. Я могу привести…
— Нет.
— Что? Почему?
— Вы не понимаете. Свободы нет, пока проклятие не разрушено. Никто не свободен.
Каменная стена, которую обнаружила Меланта, которая отрезала их от лабиринта. Они не заблудились. Холод проник в ее ладони, несмотря на тепло принца Тариуса. Он ощутил биение ее сердца в кончиках пальцев, она слышала грохот сердца в ушах. Они не могли застрять здесь. Они не могли быть прокляты, остаться против своей воли.
— Выхода нет? — она встала, и принц с ней. Он сжимал ее ладони. Он не собирался отпускать ее к девочкам. Она не могла оставить их здесь. Это убьет их, как его мать.
— Дышите, Ваше высочество, — он склонил голову. — Посмотрите на меня. Я не говорил, что выхода нет.
Она сосредоточилась на его лице, на глубоких глазах, морщине между бровей, волосах на лбу и сжатых в тонкую линию губах. Она дышала.
— Вот, хорошо, — он усадил ее на скамейку и дал прийти в себя. Ручей журчал по камням. Это не было иллюзией. — Теперь лучше?
Она выдавила пару слов:
— Объясните. Прошу.
— Думаю, мы поможем друг другу.
— Как?
Он вздохнул, молчал минуту, опустив взгляд на их ладони.
— Я попробую объяснить, но помните, что я не привык к общению с людьми. Еще и с красивыми женщинами, — он криво улыбнулся ей и приподнял бровь.