На моё плечо ложится чья-то тяжёлая ладонь. Оборачиваюсь – Семичастный.
– Надеюсь, это единственная рана? – кивает на мою губу.
– Вроде бы да.
– Товарищ, окажите пострадавшему необходимую помощь, – обращается он к врачу.
Тот споро раскрывает свой чемоданчик, смачивает ватку перекисью и промокает рану. Немного пощипывает, но, главное, кровь удаётся остановить.
– Ничего страшного, – утешает доктор, – подержите минут десять и можете выбрасывать. Только не улыбайтесь и поменьше говорите, а то снова кровь пойдёт.
– Улыбаться пока повода не вижу, – мычу я, зажимая губу ватным тампоном, и обращаюсь к Семичастному: – Ну что, я могу быть свободен?
– Ты молодец, Егор, не подвёл, всё сделал, как надо, – сдержанно похвалил меня председатель Комитета. – Конечно, задерживать тебя не станем, на той же машине доставим домой… А записку, между прочим, она написала, это подтвердила почерковедческая экспертиза.
– Да, я знаю, Светлана ещё наверху мне сказала. Как она, кстати?
– Пока врачи осматривают, но вроде бы тоже обошлось без увечий. Теперь ей предстоит долгое лечение… в специальном санатории.
– Из неё овощ не сделают?
– Ну, это уже не в моей компетенции. Надеюсь, ты не будешь писать на Козлову заявление? Ей и так придётся в ближайшее время нелегко, а скандалы, связанные с родственниками членов ЦК, нас не красят.
– Да я и не собирался, – машу рукой, хотя ещё час назад вполне мог накатать заявление.
– И кстати, ты уж постарайся избегать халтуры, подобной выступлению в Политехническом. Мои люди уже занимаются этим Альбертом Ивановичем, собравшим кассу в свой карман, но ты-то должен понимать, чем чреваты подобные гонорары без официальных ведомостей. Не мальчик вроде.
Я грустно кивнул, признавая косяк. И мне было предложено садиться в ту же «Волгу» с занавесочками. Через полчаса я был дома. Скрывать происшедшее от Ленки считал бессмысленным, скоро людская молва разнесёт эту историю по Москве, так что лучше признаться сразу. Супруга слушала меня, широко открыв глаза и прикусив зубками кулачок. Когда я закончил, она обняла меня и разрыдалась, пугая ползавшего рядом Лёшку.
– Ну, ну, прекращай, а то вон ребёнок не поймёт, чего это мамка белугой ревёт, сам сейчас разревётся. Давай, рёва-корова, заканчивай этот водопад… Блин, опять губа кровоточит. Посмотри, у нас есть ватка и перекись водорода? Давай сюда, кровь надо остановить. Нет, ничего у меня не сломано, пожарные оказались ребятами крепкими, как и брезент. Что со Светланой? Тоже живая и здоровая, правда, только физически. Если верить Семичастному, её отправят теперь на принудительное лечение, и мы долго её не увидим. Так что успокойся и обрати внимание на плиту, там у тебя, кажется, что-то подгорает. А я пойду прилягу, что-то устал я, спасая жизнь всяких ненормальных.