– Нет, нет, – озабоченно ответил хозяин. – Тут что-то другое.
И поспешно поднялся.
– Он грядёт, – продолжала Антипия. – Я слышу шаги. Я вижу тени. Голоса! Сейчас грянут голоса!..
В полной тишине прошла секунда, другая…
– Ну, доброго всем вечера, – грянуло в дверях так, что Василий Васильевич вздрогнул. – А я думаю, чего это нас никто не встречает?! А в тюряге ужин по расписанию!..
Два мужика, поразительно похожие друг на друга, в абсолютно одинаковых костюмах и галстуках, ввалились в столовую, где моментально стало тесно и нечем дышать.
– А где хозяин-то?
– Приветствую! – Виктор Захарович пошёл им навстречу, вид у него был растерянный. – Как раз к столу.
– Постоловаться мы всегда рады, – прохрюкал один из мужиков.
Они и впрямь были похожи на свиней – откормленные, гладкие, слегка щетинистые. Выразительные пятачки и закрученные хвосты.
– Добро пожаловать, Александр Фёдорович!
– Да ладно тебе, отец, – окончательно развеселился свин. – Очки протри! Фёдорыч – это он, а я Николаевич!.. Иван Николаич я!
– Проходите, мы гостям всегда рады!..
– Да какие же мы гости, отец! Мы, считай, уже хозяева, а?! – И свины вновь радостно захрюкали.
Меркурьев принялся хлебать лапшу. Она была огненная, золотистая, из прозрачного бульона в звёздочках навара выглядывала бодрая утиная нога.
Его решительно уж точно, уж никак не могло касаться происходящее, но любопытство, отчего-то смешанное с беспокойством, разбирало. Против воли он то и дело оглядывался на высокие двери, за которые Виктор Захарович увлёк вновь прибывших. Оттуда раздавались непривычно громкие голоса – куда там китайцам!..
– …Поужинаем, пока всё горячее, а завтра за дела.
– …Нам рассиживаться некогда, отец, чего тянуть, когда дело, считай, сделано!.. Да не дрейфь, Захарыч, держи хвост пистолетом! Мы тебя не обидим!
– Нет, нет, поужинаем сначала.
– Да чё ты заладил-то? Мы уже в приличном месте поужинали!..
– Пришла беда, – сказала, принимая у Меркурьева тарелку, Нинель Фёдоровна. Лицо у неё потемнело, постарело. – Я всё не верила…
– Что такое?
– Продаёт дом наш Виктор Захарович, – выговорила домоправительница и вся перекосилась. Видно, сдерживаться ей было нелегко. – Совсем продаёт, окончательно.
– Зачем?
Глаза у Нинели налились слезами, и одна всё же пролилась, капнула в тарелку.
– Не справляется, – с сердцем сказала она. – Никак не справляется. Говорит, стар стал, сил нет. Мы все ему помогаем, как можем, а он… Видите? Продаёт. И кому! Этим!..
В тарелку капнула ещё одна слеза.
Меркурьев молчал, не зная, что сказать.
– Вы меня извините, – спохватилась Нинель Фёдоровна. – Что-то я… раскисла. Вы тут ни при чём, вы отдыхать приехали!.. Сейчас горячее подам.