— Не забивай себе голову, малыш, — мы поднимались по лестнице, и перед нами раскрылось ночное небо Цимерии, усыпанное звёздами. — Не волнуйся. Найдём мы Нимеридис, не оставим в беде. Нужно выяснить вдруг сама ушла, потому что обиделась. Но Викс поспешил с этим, — он покачал головой. — Молодой и неопытный.
Эриман встал за спиной и прошептал на ухо:
— Говорят, где-то там в темноте летают драконы. Веришь, что бывают чёрные?
Он обнял меня, сложив руки поперек моих плеч, и прижал к своей груди.
— Бывают, — я обхватила его ладони. Пальцы дрожали и леденели. — Только я их ни разу не видела. Но это не значит, что нет их, ведь Вездесущих тоже никто не видел.
Он склонился, защекотав щеку кудрями, и сказал:
— Да, недоказуемые вещи. Как и любовь. Её ведь ни увидеть, ни потрогать. Просто есть, и всё, — прикоснулся губами к мочке уха и горячо выдохнул.
Сжала его пальцы крепче и сглотнула подступивший к горлу комок. Прикосновения и поцелуи Эримана будоражили рассудок и рождали странные ощущения в теле. Чужие, неправильные. Словно тысяча колючек царапает кожу. Словно холод дрожью струится по венам.
— А кто-то боится её так, что убегает прочь, — прошептала я.
— От себя не убежишь, — с улыбкой в голосе сказал Эриман.
— Это точно, — я зажмурилась, пряча звёздное небо за завесой век. И опустила голову, очень надеясь, что не покраснела.
— Так чай будем пить, или я тебя провожу до комнаты? — шептал Эри, и голос его разливался по лестничной площадке эхом. — Остаться с тобой, Лин? — прямо в ухо сказал он и скользнул языком по шее.
Мурашки опоясали талию и скользнули между лопатками. Остаться ли со мной? Что он в виду имеет?!
— Не нужно, — я дёрнулась, почти вырвавшись. Налетела на ограждение у окна, и в ушах зазвенело. И уродилась же я такой растяпой! — Не нужно за меня беспокоиться…
«Останься! — голосил разум отчаянно, почти овладевая моим языком и прорываясь наружу. — Останься, Эриман. Я с ума сойду в одиночестве. Услышь меня…»
— Но чаю бы я выпила, — пробормотала я в никуда, не поднимая головы.
Он долго молчал, а потом повернул к себе. Смотрел в глаза, будто пытаясь прочитать мысли.
— Найдётся она, не бойся, малыш, — он закусил губу и смешливо проговорил: — У тебя сладости есть? Что-то я проголодался.
Я улыбнулась и провела кончиком пальца по его губам:
— Пирог вчерашний. Да и кое-что мама прислала.
Мысль о доме разбередила сердце. Интересно, как там сейчас мама? Не грустит ли, не волнуется? Ведь знала, на какой риск идёт, отпуская из дому тёмную дочь. Нет, не так: дочь, которая даже не знает, что она — тёмная.