— Он не улетит, — покачал головой Викс. — Трансформируйся! Иначе мы тебя не сможем спасти, — добавил он, потрепав спасённого за загривок.
Дракон фыркнул и уткнулся мордой мне в плечо.
— Ты не сможешь его исцелить? — спросила я Викса. А руки сами собой обняли драконью морду. Чешуйчатую благородную морду, что стала родной и дорогой за эти жалкие полчаса. Дракон пах пеплом и жжёной травой. И урчал, когда я его гладила. То ли от боли, то ли от удовольствия.
Почти пуст, — обречённо проговорил Викс. — Нам надо как-то двигаться и выбраться отсюда. Хотя бы спрятаться. Скоро стражи и извозчик очнутся, и тогда мы точно уже не сбежим. Прости, друг, за петлю, — сказал Илмаун, прикоснувшись к мощной лапе дракона.
Тот ответил протяжным фырканьем и замотал головой. Синие росчерки на спине засияли.
— Он должен сам исцеляться в этой ипостаси, но, видимо, тоже выдохся. Что ж ты в человека не превращаешься? Арли, ты его знаешь?
Я помотала головой.
— Я думала, что тёмных не существует. До того, как приехала в Орейвор, и оказалась одной из них. Эриман говорил, что тёмные хорошо чувствуют друг друга. Наверное, это тот самый случай, — я облизала губы. Выдавать Эримана я не собиралась ни за какие коврижки. — Нимеридис тоже тёмная, Викс. Потому она и пропала. Исчезают лишь тёмные студенты, и уже не первый год. А Эриман боялся за меня, оттого и вето наложил. Потому я и поехала с ним, не раздумывая. Прости, что всё получилось так, и я ничего тебе не объяснила.
— А профессор? — насторожился Викс. — Он тоже тёмный?
Дракон сложил крест-накрест лапы и примостил сверху морду. Рана на крыле покрылась коркой, кровь перестала идти.
— Я, — выдохнула. Во рту стало горько, — Не знаю. Вроде, заклятия у него светлые, стихийные…
Жар набежал на щёки. Я ненавидела себя, когда мне приходилось врать.
— Арли, ты же знаешь заклинания, попробуй сама полечить дракона. Если мы сейчас не сделаем хоть что-то, нас с тобой посадят в одну с ним клетку. Нужно уходить.
Дракон жалобно смотрел на меня огненными глазами и выпускал из ноздрей пар. Чешуйки на холке переливались в лучах алейна.
— Я не обижу тебя, — прошептала я, погладив его нос. — Потерпи, мой хороший.
Осторожно расправила раненое крыло. Тонкая корочка дала трещину, и дракон зарычал в распахнутое небо. Но не оттолкнул. Терпеливо сносил пытку, разве что, ёрзал по повозке, поскрёбывая древесину огромными когтями.
Положив ладони на кровоточащую драконью плоть, я инвертировала поток, как учил меня Эриман. Сразу же почти задохнулась от слабости. Но с кончиков пальцев заструились золотые искры, латая рану. Кровавый разрыв медленно превращался в толстый рубец. И это было настоящее волшебство! Моя мечта становилась реальностью, пусть и давалась такими силами!