— Здесь так… спокойно, — высказалась я.
— Мрачно, ты хотела сказать, — Эриман провел меня к кровати и осторожно подтолкнул, заставляя сесть. Потянул рукав, приоткрыв одно плечо. То, что с меткой. Присев рядом, он долго водил пальцами по контурам, дышал учащённо и наклонялся, чтобы разглядеть.
— Здесь есть надписи, но они ещё не проявились четко, — пальцы побежали по шее, и широкая ладонь пробралась на затылок. — Пойдём со мной в душ? — хрипло сказал любимый и, откинув на спину волосы, поцеловал мочку уха. — Не захочешь близости, я не буду настаивать. Просто хочу, чтобы ты рядом была и спинку потёрла.
Неожиданно я почувствовала страх и смущение. Ведь несмотря на то, что мы спали в одной постели — и даже больше — я никогда не разглядывала его обнажённое тело. Просто робко взгляд отводила, цепляя грудь и плечи. Но противиться я не могла. Тем более сейчас, когда мой любимый был ранен, а раны — болели. Поэтому робко кивнула, надеясь, что не покраснею.
Эриман увлёк меня за собой.
Эта душевая была шире и выше, чем в прошлой комнате. Под стеной стояла белая кожаная лавочка, на крючках висели полотенца и халаты. Все огромные и ворсистые.
Присев, Эриман стал расстегивать пуговицы рубашки, но руки его тряслись, и он путался в ткани. Еле слышно шипел сквозь зубы и нервничал.
— Лин, иди ко мне, — бросив очередную спрятавшуюся пуговку, он притянул меня к себе за талию. Уткнулся в шею и долго сопел. — Я болен. Представляешь? Совсем с ума схожу, когда не чувствую твое тепло. Колотить начинает, — жалобно посмотрел на меня и положил широкие ладони на щёки.
— Арли, что со мной не так? Как это остановить?
— Я не знаю, — промямлила растерянно, прижимаясь к нему. А руки тянулись к коварным пуговичкам на рубашке и расстёгивали их. — Я сама то же самое чувствую. Умираю без тебя. А когда прогоняешь — совсем сердце не бьётся. Будто мёртвой становлюсь.
Эри дёрнул застежку на спине, и чёрное платье упало на пол. Мягкая ткань погладила ноги, отчего я задрожала. Тёплые ладони скользнули по бёдрам и замерли на талии.
— Будто каждую клеточку твоего тела помню, каждый изгиб и родинку. Запах твой сладкий… Что за сны такие, что кажутся реальностью?
Я стянула с его плеч рубашку. Эриман шикнул, когда ткань зацепила воспалённую метку.
Опустилась к его плечу. Линии шестиконечной звезды побагровели и налились кровью. И я чувствовала по жару на коже, что с моей меткой происходит то же самое. Чем ближе мы становились, тем ярче разгорались наши звёзды.
Но мне не хотелось искать объяснения странным вещам. Я услышу всё завтра. По крайней мере, надеялась, что услышу.