Вальдини пытался расспрашивать меня о фотографии. Отвязаться от него было трудно. И все же в конце концов Мне удалось убедить его, что я не придаю никакого значения этой истории и считаю, что глупо ошибся. Беседа постепенно перешла на тему о необычных видах транспорта, таких, как канатно-санная дорога. Насколько я помню, Мэйн рассказывал что-то о транспортировке тяжёлых грузов на подвесных дорогах, когда у нас под ногами заработала машина и лязг троса, наматывающегося на барабан, почти заглушил нашу беседу. Комната вся затряслась.
— Кого это несет сюда так поздно? — удивился Мэйн.
Вальдини взглянул на него:
— Еще одного гостя — грека по фамилии Керамикос. В Кортино он чувствует себя лучше, но ему почему-то захотелось перебраться сюда, — объяснил Вальдини.
На террасе послышались быстрые шаги, дверь распахнулась, и в гостиную ворвался холод. Всегда интересно бросить первый взгляд на человека, с которым придется некоторое время жить вместе. Однако пока это было всего лишь любопытство от безделья.
Увидев нас четверых, собравшихся у бара, вновь прибывший остановился на пороге и словно застыл на месте. Он не сводил взгляда с Мэйна. Мне показалось, что Мейн тоже напрягся. Продолжалось это несколько секунд, но и в течение этого короткого времени атмосфера в комнате наэлектризовалась. Мэйн тут же отвернулся и велел Альдо подать всем выпивку, а грек закрыл за собой дверь и тоже подошел к бару.
Я не сомневался, что грек и Мэйн узнали друг друга, однако ни тот, ни другой не показали и вида, что это так, когда грек, подойдя, представился нам. Это был коренастый, круглолицый человек с голубыми глазами, близоруко смотревшими сквозь толстые линзы очков без оправы, со светло-русыми жидкими волосами, сквозь которые прогладывала лысина, и с такой короткой шеей, что, казалось, его голова посажена прямо на Широкие, мощные плечи. Он говорил низким хрипловатым голосом, хорошо владел английским и в разговоре, желая что-нибудь подчеркнуть, резко кивал головой, что придавало ему какой- то воинственный вид.
За весь вечер я только один раз получил подтверждение моей мысли о том, что грек и Мэйн знакомы. Мы говорили о мятеже в греческой бригаде, во время войны, находившейся в Египте. Керамикос оказался исключительно хорошо информированным о всех подробностях этого события. Подобная осведомленность настолько удивила Джо Бессона, что он тихо заметил:
— Слушая вас, можно подумать, что вы сами все и организовали.
Готов поклясться, что при этих словах грек и Мэйн обменялись быстрыми взглядами, словно их связывало что- то общее, хотя дружественными эти взгляды назвать было нельзя.