К общему удовольствию, рекомендованный любимчик (дальний родственник кормилицы Ринад) оказался прирождённым чиновником. Не принимая во внимание редкие просчёты по мелочи, можно было сказать, что ставленник любезной сестрицы за полтора года ещё ни разу не подвёл досточтимого Тамзаа в каком-либо серьёзном деле. Нет, с этой стороны к молодому человеку претензий не было. Беда в том, что их не было вообще ни с какой стороны. Однако безгрешных людей, как известно, не бывает. И вполне естественно, что в душу досточтимого невольно закрадывалось подчас такое, скажем, сомнение: а не погоняет ли сразу двух верблюдов его старательный, смышлёный Ирва?
То, что он наверняка делится замыслами своего господина с самой Ринад, досточтимого Тамзаа нисколько не беспокоило. В конце концов, для того она его и рекомендовала. Пугало другое: спокойствие и невозмутимость, свойственные старым придворным интриганам, но уж никак не юным секретарям. Будучи во гневе, Тамзаа не видел, например, в глазах своего расторопного помощника приличного случаю страха, а это опять-таки наводило на мысль, что для Ирвы существуют вещи куда более серьёзные, нежели потеря секретарского места.
Совершенно исключено, чтобы юноша, происходя из семейства кормилицы, передавал служебные и прочие тайны родственникам Айют, второй по старшинству жены государя. И всё же Тамзаа в своё время через надёжнейших своих осведомителей на всякий случай проверил, не связан ли каким-нибудь образом его секретарь с враждебным досточтимому семейством. Как и следовало ожидать, Ирва был чист. И всё же подозрение не отпускало…
Кому же он всё-таки служит? Самому Улькару? Честно говоря, от одной мысли о таком пробирал озноб… В конце концов, если непостижимый наш государь, уже объявив себя бессмертным, тем не менее снарядил караван за целебной морской водой, то вполне возможно, что, прозревая в душах подданных, он мог, однако, проверять истинность своих прозрений с помощью того же Ирвы.
— Жалоба от судьи Ар-Мауры, — сдержанно сообщил секретарь. — Прислана с почтовой каторгой.
Досточтимый Тамзаа, не торопясь с ответом, окинул склонившегося перед ним юношу неприязненным взглядом. Даже сама внешность Ирвы почему-то беспокоила досточтимого. Рослый, обещающий раздобреть с годами секретарь статью своей мало чем отличался от большинства жителей Харвы, но вот лицо… Смуглое, тупоносое, широкоскулое, оно невольно приковывало взгляд. Мысль об уродстве, мелькнув, исчезала бесследно. Вполне правильные черты… Только вот правильность какая-то нездешняя, незнакомая…