– Ну, что у нас на сегодня? – спрашиваю я. – Снова разговоры о моем отце?
– Да.
– Надеешься, что я ненароком выдам, где он укрылся? Даром тратишь силы.
– Что тебе выдавать, а что нет, решай сама. Я хотел бы поговорить о репутации твоего отца.
– Что бы ты о нем ни слышал, наверняка все правда.
– И все же давай об этом поговорим.
– Мне нужна вода, – говорю я, счищая с рукава грязное пятно.
– Как только опустошишь стакан, я снова его наполню.
– Нет, мне нужно ведро, чтобы вымыться. И тряпка. И мыло.
– Не кажется ли тебе, что многовато просьб для пленницы?
– И еще, – тяну я это слово, как песню, – мне нужно это каждую неделю.
Вначале он смотрит на меня с издевкой. Потом обдумывает мою просьбу.
– Посмотрим, как пройдет наше сегодняшнее общение. Если мне понравится то, что я услышу, я сделаю соответствующие распоряжения.
Я кладу ногу на ногу и откидываюсь на стуле.
– Хорошо. Начнем.
Райден вытаскивает стул и садится. Сегодня он в шляпе. Треуголка без перьев. Волосы стянуты узлом на затылке. Рубашка и бриджи сидят на нем прекрасно. Белый верх, черный низ.
– До меня доходили слухи о том, насколько опасен Каллиган. Говорили, что в бою он может сражаться один против двадцати. Он знает каждый дюйм океана как свои пять пальцев и сражался со всеми морскими чудовищами, какие там только есть, включая акулу, которую, как говорят, одолел голыми руками. Он заключает сделки с дьяволом и побуждает других проявлять самые темные стороны своей натуры.
– До сих пор ты ни разу не ошибся, – говорю я.
– Я слышал даже, что он единственный человек, которому удалось выжить, встретившись с сиреной.
На это я громко хмыкаю.
– Он даже уложил ее в постель, – продолжает Райден. – Направил ее же приемы против нее самой. А теперь мне кажется, что в лучшем случае наш дорогой король – просто манипулятор и отчаянный враль. Вероятно, сам он не настолько честен, как того требуют его новые законы.
– Вряд ли ему под силу сдержать людские языки.
– А ты? Что скажет о нем твой язык?
– Он мой отец. Что еще нужно говорить?
– Отцы бывают разные. Одни любят безусловно, другие – при определенных условиях, третьи не любят вовсе. К какому типу ты отнесла бы его?
Я впервые чувствую, что Райден затрагивает то, что я оставила бы в покое.
– Не понимаю, как подобный разговор может тебе помочь.
– Гм… Ты уходишь от вопроса. Должно быть, при определенных условиях. Ведь если бы он тебя не любил, ты бы не ставила его так высоко. Так скажи мне, Алоса, что тебе пришлось делать, чтобы заслужить любовь отца?
– Как обычно. Врать. Красть. Убивать.
Я спонтанно выплевываю эти слова. Надеюсь, он не понимает, какую боль я сейчас испытываю.