Время шло, и работа закаляла его, а солнце обжигало ему кожу, и приземистый итальянец начал походить на ящерицу. Обладая природным умением управляться с уровнями и теодолитом, которые Большой Карел заказал из Амстердама, он измерял и тесал камни, разработав систему жестикуляции, чтобы его понимали.
Вот так Марио Сальвиати отсек свои лучшие годы, говорили позже люди; каждый уложенный им камень был безмолвным словом одиночества и стремления к миру, который он оставил. Итальянец укладывал камень за камнем, обращаясь с каждым так, будто это было тело женщины, а Большой Карел заполнял мир словами и — если верить слухам — занятиями любовью, а по воскресеньям после обеда с гордостью возил гостей в своей карете, чтобы показать им котлован и строительные работы.
Деньги часто заканчивались, и Большой Карел ездил от фермы к ферме. Или говорил речи на сельскохозяйственных выставках после того, как к его лацкану прикрепляли розетку победителя (секция: кареты и лошади). Для того, чтобы приступить к серьезному делу — убедить фермеров опять раскошелиться — он обычно выбирал пивную палатку.
— Еще четыре сотни фунтов на динамит, и нужно на, — брать и привезти еще семьдесят свежих кхоса, купить второй теодолит, несколько молочных коров, чтобы они паслись в лагере, свободный доступ в лагерь для рабочих бригад и — еще раз: пожалуйста! — никаких бесед о правах рабов. И миссионеры пускай держатся подальше от моих чернокожих. Они здесь для того, чтобы работать, а не для того, чтобы готовиться ко входу на небеса.
Так звучала его мелодия, и фермеры плясали под нее. Медленно, но верно акведук стремительной воды врезался в ландшафт; в некоторых местах это была совершенно прямая линия, в других такая извилистая, словно это змея ползла ленивыми изгибами.
И они постоянно вскидывали глаза на Гору Немыслимую, все они: рабочие, Немой Итальяшка, Большой Карел Берг и все остальные, кто с трудом наскребал денег для вложения в проект или работал с ними. Неужели вода действительно сможет преодолеть угрюмый синий пик?
В Йерсоненде устраивали молитвенные собрания, чтобы даровать воде мощь и кинетическую энергию, чтобы воззвать к Господу о помощи и поддержке. Циники, без которых не обойтись, спорили на деньги, что катастрофа неминуема; оптимисты были свидетелями этих пари в надежде и ожиданиях.
Только Марио Сальвиати и Большой Карел Берг не молились, не бились об заклад и не сомневались. Они подгоняли рабочие бригады: Большой Карел своей экспансивностью, угрозами, сотнями бутылок дешевого бренди и — тайком — женщинами, которых привозил из бедных районов Порт-Элизабета; Немой Итальяшка — спокойной, напряженной работой собственных рук, которые, делаясь все сильнее и больше, стали напоминать клешни краба. Он едва мог удержать в них нож или вилку. Ноги его еще сильнее искривились, потому что он поднимал камни, глаза сузились, а брови выгорели под солнцем.