— Ордер на обыск. Да, вероятно, я так и сделаю.
— Тогда забирайте все, что вам нужно. Бумаги в письменном столе. Он заперт, но при нем должны быть ключи.
— Мы их нашли.
Огромный старомодный «министерский» стол оказался самым массивным предметом в комнате и к тому же слишком большим для нее.
— Дело не в том, что он не доверял мне, — с жалким видом продолжала она, — просто он любил порядок и не выносил, когда кто-то трогал его вещи.
— У меня все здесь.
Ван дер Вальк открыл свой чемоданчик и достал трогательные предметы роскоши, найденные в карманах господина Мартинеса: портсигар из плетеной соломки — пустой, и ножницы для обрезки сигар стоимостью один стерлинг. Тоненькая пачка десягигульденовых банкнотов, скрепленная золотым зажимом; кожаный брелок. Ключ от двери, ключ от подъезда и, да, от письменного стола. Ключ зажигания с эмблемой «мерседеса»: трехконечная золотая звезда в серебре.
Один из моих людей рыщет по всему городу в поисках машины. Она должна быть где-то припаркована.
— Это лишь для видимости, комиссар, — язвительно улыбнулась она. — Он демонстративно вертел его в руках или специально забывал у других людей — у него вообще не было машины.
— Понятно. — Он снова почувствовал симпатию и восхищение. Семидесятишестилетний старик!
— Остановка трамвая в десяти метрах от подъезда. Полагаю, вы сами знаете, что трамваи ходят довольно часто.
— У вас есть портфель для этих бумаг, мадам? Я верну их через пару недель. Мы снимем фотокопии со всех документов, которые имеют отношение к нашему расследованию, но не станем пользоваться оригиналами, и вообще, мы не воспользуемся ни одной бумагой без вашего ведома. Я дам вам официальную расписку.
— Очень хорошо. — Сдержанным тоном, каким обычно реагируют люди на всю эту бюрократическую чепуху.
— Вы останетесь здесь одна? Вы могли бы пожить у друзей.
— У меня есть друзья, но я не хочу их беспокоить. — В ее отрешенном взгляде сквозил вызов. — Я взрослая женщина и предпочитаю спать в своей комнате и в своей постели. Мне не страшно.
Письменный стол содержался в безукоризненном порядке; все бумаги были аккуратно помечены и разложены по темам. В одном ящике с пометкой «девочки» лежали четыре пухлые папки, надписанные «Лотта», «Агнес», «Агата», «Анастасия».
— Это леди с Белгрейв-сквер?
— Три из них — Лотта старше, она живет в Венесуэле. Я почти не знаю ее, мы встречались лишь раз, когда она приезжала в Европу со своим мужем — он занимает какой-то дипломатический пост, они богаты. А остальных я, конечно, знаю.
— Вы придете ко мне около девяти, если вас это устроит?